Вовкин дом

 

Капуста.

Уснуть Вовка не мог. Он крутился с одного бока, на другой, но ответа не находил. Уже неделю его мучил один вопрос. Откуда он появился?
Доказательств, что его принес аист, как соседскую Ленку, он в доме не обнаружил. А у Ленки, на балконе, лежало гнездо, в которое ее принес аист. Там то ее и нашли счастливые, тетя Наташа с дядей Сашей, ее родители. Гнездо было из веточек, и очень маленькое. Но Ленку это не смущало, она считала его своим личным домом и всячески берегла. Она его украшала ленточками, цветочками, и другими девчоночьими красивостями. Взяв с Вовки слово, что он никому не скажет, она ему его показала. Глядя на Ленкино гнездо, Вовка почувствовал себя обделенным, почти сиротой. У него-то своего дома не было. Нет, он бы согласился и на такое гнездо. Пусть бы оно было, хоть маленьким, хоть страшненьким, но было. А уж он бы его, как-нибудь, да обустроил. Он бы положил туда все свои главные богатства. А, это водяной пистолет и патрон. Патрон, хоть и пустой, но зато настоящий, охотничий. Если его приложить к губам и подуть, он гулко и, даже, страшно свистел.
 Вовка, как заправский сыщик обыскал всю квартиру. Но, ни на балконе, ни в кладовке, ни в гардеробной мамы, что было бы естественно, он не нашел ничего похожего на гнездо. Потому и не мог уснуть накануне своего дня рождения. Он ворочался, и все думал, как бы спросить маму, чтобы она не заругалась. Или, может, папу? Но, эту идею он сразу отмел. Папа скажет, спроси маму, она главнее.
Утром, в его комнату, вошли родители и начали Вовку поздравлять. Подарили подарки, в виде двух коробок с «Лего», и убежали по своим работам. Эх, если бы у меня было моё гнездо, печально думал Вовка, я бы сейчас сидел там, и разбирал бы новые конструкторы. И Ленку бы позвал.
На кухне бабушка гремела кастрюльками, сковородками и пекла любимые блинчики для внука. Она их ловко переворачивала, а потом выкладывала на тарелку. Шмякнув сметаны на край блюда, поставила его перед Вовкиным носом.
– Торт, и все остальное, вечером. Пока, вот, твои любимые. И, с днем Рождения! – поставив рядом стакан с компотом, она ушла в свою комнату.
Программа, «Жить здорово», заполнила информацией о болезнях всю квартиру. Сегодня ведущая рассказывала про печень, и что-то еще. Вовка прислушался. Про то, откуда берутся ребятишки, опять ни слова. А главное, где их дом родной?! Вовка готов был расплакаться. Желание, узнать правду, запыхтело и раздулось. С видом приспущенного футбольного мяча, он вошел в комнату бабушки, сел рядом и уставился в телевизор.
Бабушка опять спорила с ведущей телешоу.
 - Вот, что вы несёте? Когда болит печень, все по-другому. Ерунду показываете. - Ворчала она.
И тут мучительный Вовкин вопрос, взял, и сам вырвался наружу.
 -  Да. Лучше бы рассказали, откуда берутся дети? А то живем, и ничего не знаем!
 -  Откуда, откуда? Из капусты, - не отрываясь от «жизни здорово», выдала долгожданный секрет бабушка.
Вовка так обрадовался, что даже услышал стук своего сердца.
 -  Из какой капусты? – он схватил бабушку за руку и затряс ее со всей силой пятилетнего ребенка. – Из какой капусты, где она, эта капуста?
 - Откуда мне знать? Просто нашли в капусте, ну и принесли. Не оставлять же тебя там одного, такого маленького.
 - В капусте? А где? Где эта капуста? Она мне очень-очень нужна. – Вовка умоляюще смотрел на бабушку.
 - Вова, ты чего кричишь, откуда мне знать, где эта капуста. У родителей спроси. Они же тебя нашли.
Бабушка с удивлением смотрела на внука. Он же, размазывая слезы по лицу, все не унимался.
 - Почему, почему они меня взяли, а мою родную, мою личную капусту, где-то оставили? Вот, как мне теперь жить? Где? Мне уже пять лет, а жить негде. Вон, у Ленки, даже у ней есть личное гнездо! Ее мама с папой позаботились, принесли, и ее, и ее гнездо.
 - Господи, Вова, какое еще гнездо?
 - В которое ее аист им принес, вот какое. А я, а мне…
 С этими словами Вовка убежал в свою комнату, сбросил с кровати «Лего», которое ему некуда даже принести, и зарыдал в подушку.
Вечером, пока не пришли гости, чтобы съесть «деньрожденьевый» торт, бабушка собрала семейный совет. Она строго озвучила претензию внука к родителям. Мол, на каком основании они сыночка то взяли, а капусту, в которой его нашли, забыли?
 - Как вы могли… - губы Вовки задрожали, и он заплакал.
 - Вот, именно, - подытожила бабушка и обняла любимого внука.
Родители не знали, что и сказать. Они растерянно смотрели на Вовку и пытались оправдаться.
Первой, свое слово взяла мама.
 - Вова, прости, мы с папой так тебе обрадовались, что забыли про всё на свете.
 - Да, Вова, понимаешь, иногда радость, она застилает глаза. – Поддержал маму папа.
Аргументы родителей Вовку не убедили. Голосом, срывающимся от горя и слёз, Вовка сыпал упреками.
 - А почему Ленкины родители не забыли? Они, что, не рады были? Ее, вон, аист принес, а они, и Ленку, и гнездо прихватили. И теперь у нее есть её личный дом, а я, как бездомный хожу.
 - Вот именно! Лишили внука его личного дома?! Как вы могли? Идите туда, где вы взяли сына, и принесите его дом.
После строгого приказа бабушки, папа и мама дали страшную клятву, что они завтра, или через неделю поедут в то место, где нашли сыночка, и привезут Вовкину капусту. Сильнее всех клялась мама. Она плакала, целовала Вовку, и все-таки уговорила его пойти к столу и принять поздравления, с днем Рождения. А папа срочно вышел, чтобы позвонить своему приятелю в кукольный театр. Ура, значит, скоро мы пойдем в кукольный театр, догадался Вова! Он обрадовался, и даже слегка простил своих незадачливых родителей.
Через неделю, когда они с мамой вернулись домой из кукольного театра, Вовка обрёл наконец-то свой, личный, дом. Он даже заплакал от счастья, увидев на своей кровати огромный кочан капусты. Кочан был зеленый, шелковистый и мягкий. И, когда Вовка обнял и прижал его к своему сердцу, он тепло и приветливо зашуршал.

Дальние дали.

С самого утра Вовку тянуло в дальние дали. Он представлял себя, то капитаном корабля, плывущего по синей глади океана, далеко-далеко, туда, где волны умывают небо. А, когда корабль упирался в небо, Вовка сразу становился летчиком за штурвалом самолета, а то и космического корабля. Полетав там, где, то облака, то звезды, он возвращался домой, и бабушка кормила его блинчиками со сметаной или вареньем. Мама с папой радовались его счастливому возвращенью, дарили подарки и не заставляли прибираться в комнате.
Эх, кому бы рассказать, с кем поделиться своими мечтами, печалился Вовка. Бабушка, она, конечно, выслушает, может даже тоже помечтает, а потом вздохнет и скажет, да, хорошо бы, жаль пенсия не пускает. Вовка ее понимал. Бабушка каждый месяц считала дни, когда придет пенсия. И, когда она приходила, то ее хватало на две недели. А потом она ее снова ждала. Ждал и Вовка. Бабушка с каждой пенсии откладывала понемногу Вовке на мобильник.
- Когда у меня появится мобильник, то я обязательно поеду в дальние дали, - поделился он своей мечтой с Ленкой. – Ты поедешь со мной?
- А ты дашь мне мобильник, я маме позвоню?
Вовке было жаль давать Ленке будущий мобильник, он еще и сам не назвонился, но ради дальних далей решил пожертвовать.
- Дам, если ненадолго.
- Спасибо, Вовка, - обрадовалась Ленка. – А дальние дали, где? Там красиво?
- Там очень красиво!
- Как в кукольном театре?
- Там красивее, - мечтательно сказал Вовка.
И они вдвоем стали мечтать про невиданные дальние дали, и про то, что скорее бы бабушка накопила Вовке на мобильник. На мобильник они будут фотографировать чудеса дальних далей и отправлять красивые фотки своим родителям.

След на Земле.

- Вова, подбери фантик, положи в карман, дома выбросишь в мусорное ведро. И никогда не мусори в своем доме. Ты здесь родился.
Вовка подобрал фантик.
 -  А, там, где не родился?
 - А, там, где не родился, тем более. – Сказала бабушка, толкая тяжелую входную дверь в квартиру.
 -  А, почему? – Не унимался Вовка.
 - А потому, что ты там в гостях. А в гостях надо вести себя достойно. Ты - человек. У тебя, там, - бабушка не больно щелкнула Вовку по лбу, - мозги есть. И, вообще, - она вздохнула, - мы, здесь, на Земле, все в гостях. А, значит, должны вести себя достойно.
 - На всей Земле?! – Вовка даже слегка задохнулся от такой, огромной, как небо, ответственности.
 - Представь! На всей Земле.
 - Я, что, живу на всей Земле?! – Вовке было невыносимо представить себя на всей Земле.
Бабушка задумалась. Вовку распирало желание – знать.
 - Расскажи, как это? Я же должен знать.
 - Вовка, ты можешь всю жизнь прожить в нашем дворике, но, след после тебя достанется    всей Земле.
  - А, как это?
 - Все, что ты сделаешь, или придумаешь, или изобретешь, все достанется всем людям. Вовка быстро представил, как он, с трудом, освоенный новый конструктор, раздает всем людям. Он засомневался, что всем, пожалуй, и не хватит.
- Всем-всем? – Переспросил Вовка.
 - Да. А, что ты оставишь, цветущий сад или выжженную землю, все зависит от тебя. Либо люди будут наслаждаться тенью и ароматами цветущего сада, либо умирать от голода на выжженной земле. Ведь на сгоревшей земле очень долго ничего не вырастет.
- А разве есть такие, которые жгут землю?!
- Есть, к сожалению.
Вовка представил себя смелым огнеборецем. И, вот, он ходит по всей Земле, и борется, и борется со всяким огнем. А, потом, в тех местах расцветают разные, очень красивые сады. А в садах тех, гуляют, и Ленка, и их мамы с папами, и бабушка, и все люди.   
- А, вдруг, я посажу, а они сожгут, - Вовка уже, чуть не плакал, ему было жаль сады, и его родных, и Ленку, и весь народ. - Зачем они Землю жгут? Ведь, когда сады, она красивая.
 - Сами не хотят садить сады, вот, и завидуют, и злятся, что, у кого-то сад зацвел. Войны развязывают.
Вовка вспомнил, что они с бабушкой на днях посадили елки и не на шутку испугался.
- А они не сожгут наши елки?
- Вот, ты и постараешься, чтобы не сожгли, не срубили на Новый год, не сломали своими автомобилями. Ведь, это уже твой след на земле. Мы их посадили, а теперь, поливать надо. Не расстраивайся, пойди, воды в лейки набери. Пойдем, польём твой след, чтобы рос хорошо.

Зоопарк.

- Вова, надень панамку, - настаивала мама, - хочешь, чтобы тебя солнечный удар хватил?
Вовка был возмущен. Панамка и он, вещи не совместимы.
- А где бейсболка? – Вовка с самого утра искал свою бейсболку.
- Ты сам ее на даче забыл.
Неприятие панамки возрастало параллельно возмущению.
- А новую купить? Мы нищие?
- Ты, как с мамой разговариваешь? - Вмешался папа.
- Я, что, так и буду в панамке, как девчонка ходить?
На шум семейных разборок вышла бабушка.
- Вова, зачем мучить нервы? Иди в панамке, завтра я тебе куплю, что хочешь. Я не нищая.
- Я бандану хочу.
- А это, как?
Мама решила пошутить.
- Это косынка такая, завязывается назад.
- Так я тебе дам косынку, давай завяжем, как там надо.
Бабушка пошла в свою комнату и принесла разные платочки, косыночки. Все они были в цветочек, где в крупный, где в мелкий. Оценив ситуацию, папа решил пошутить.
- У них в тренде с черепами. У тебя есть с черепами? 
- Фу, страсти какие. Вова, зачем тебе мертвецы на банане.
Всех это рассмешило, кроме Вовки. Он, чуть не плакал.
- Никуда я не поеду. Первый раз в жизни иду в зоопарк, а вы?!
Мама взяла его за руку.
- Вова, я думаю, что, где-нибудь, по дороге дядя Саша купит тебе бандану, а пока надень панаму, - она напялила на Вовку панаму, - вот, похож на археолога в пустыне.
- Скорее на египетского солдата, - оценивающе заключила бабушка.
Но, тут пришел дядя Саша, Ленкин папа.
- Что, готов идти смешить зверей?
Вовка затупил.
- А, разве мы должны их смешить?
- А, как же! Представь, их забрали из лесов, из джунглей и посадили в клетки. Это же какая скука! Так, что давай, делай счастливую мордочку, и готовься смеяться, и радоваться.
Мама сунула Вовке пакет с бананами.
- Это для обезьянок. Фрукты можно. И, там морковка для верблюда, покормишь хоть.
В дяди Сашином джипе можно было играть в футбол. Видимо, дядя Саша хорошо знал об этом, поэтому пристегнул Вовку. Ленка уже сидела пристегнутая. И, о боже, на ее голове была бандана. Она была красная и с черепами. Вовка отвернулся, на глаза навернулись слезы. Он незаметно стянул с головы панамку и засунул ее в карман. Джип медленно тронулся, и они поехали.
Дядя Саша разговаривал затылком.
- Сейчас заедем и купим Вове бандану. Да, Вова?
- Только с черепами, пожалуйста. – Вовка был почти счастлив.
- Только не красную. Красная у меня. - Встряла в разговор, Ленка.
Вовка согласен был, и на черную, и на белую, лишь бы не панама. Но, магазин был закрыт. Вовка даже не заметил, как слезы закапали на раскаленный асфальт.
- Д-а-а, - протянул дядя Саша, глядя, на мгновенно испаряющиеся слезы. – Жара, как в пустыне. Вова, а покажи-ка мне панаму
Вовка вытащил беленькую панамку. Дядя Саша повертел ее в руках, хмыкнул и скомандовал всем в машину. Там он достал откуда-то черный фломастер и превратился в художника. Черепа у него рисовались красивые, даже красивее, чем на бандане. А по центру он нарисовал пиратский флаг с черепом и костями крестом.
- Держи, пират! В такой не стыдно и на корабль.
Вовка с гордостью напялил панаму и улыбнулся всем своим ртом без передних молочных зубов. Ленка надулась. Она уже тоже хотела себе такую панаму, только с красными черепами. А Вовка уже точно знал, что не надо ему никакой банданы. Пиратская шляпа, это куда круче!
В зоопарке дядя Саша фотографировал их возле клеток, и тигров, и львов, и всех-всех, кого они разглядывали. Возле огромной клетки с обезьянками они стояли, наверное, целый час. Покормили бананами и стали позировать для хороших фотографий. 
Они гримасничали, прыгали, хохотали, словом чувствовали себя, вполне, как обезьянки.
И в этот момент маленькая обезьянка, просунула лапку сквозь прутья и ловко сдернула с Вовки его пиратскую панаму.
На то, как обезьянка издевается над его пиратской шляпой невозможно было смотреть. Она ее нюхала, рвала зубами, напялила на голову. Панама ей была велика, поэтому свалилась на песок. Ее подхватила другая обезьянка. Завязалась веселая драка. Они вырывали друг у друга Вовкину гордость, дразнились, играли в догонялки. Зрителям, и большим, и маленьким тоже было весело. Они кричали хохотали.  Кроме Вовки. Он до последнего надеялся, что обезьянки вернут ему панаму. Но в результате они ее изодрали, и только грязные клочья теперь валялись на песке.
Дядя Саша попробовал успокоить расстроенного Вовку.
- Не горюй, брат! Сейчас поедем, купим новые, а я еще красивее разрисую. Зато, в кои то веки обезьянки повеселились! Ты, братишка, представь, если тебя в клетку посадили?! Каково тебе?
Ленка стянула с себя бандану.
- Вова, возьми мою бандану, мне она не нравится. Я в ней не красивая.
Вовка смотрел, то на Ленку, то на дядю Сашу. Какие они добрые и хорошие, подумал он, и улыбнулся, вдруг, широко и весело. Как он их любил в этот момент, понимал только он.
- Чего это, ты не красивая? Очень даже красивая. Надень, жара же, как в пустыне.
- Мы уже все посмотрели, а теперь, живо в машину. – Скомандовал дядя Саша. – Поехали! Повеселимся, где-нибудь. Где прохладно.
В торговом центре, пока Вовка с Ленкой ели мороженое, дядя Саша разрисовывал им новые панамки. А они подсказывали ему иногда, что еще подрисовать.
Это было самое лучшее Вовкино путешествие в зоопарк. 

Рыжая.

- Вот и осень уходит. Как печально.
Бабушкина печаль потянула Вовку к окну. Ему стало интересно посмотреть, как уходит осень. Осень, почему-то, представилась ему большой рыжей собакой. Такой же, как у деда-сторожа на соседней стройке. И вот, она, то есть, собака-осень, убегает куда-то в неизведанную даль, поджав хвост. Ей бесконечно печально. Она, то и дело оборачивается, словно надеется, что, хоть кто-то ее окликнет, позовет в дом, покормит. И горькие слезы текут по ее собачьим щекам…
- Вовка, выходи, пойдем стройку смотреть! Говорят, у Рыжей щеночки объявились.
Это Ленка. Вечно она кричит, как потерпевшая.
Вовка никогда не сердился на Ленку. А она сердилась. Только, недолго. Минут пять. Иногда и дольше, но Вовка считал это мелочью. Да и чего дуться, когда страшные тайны связывали их дружбу крепче крепкого.
К примеру, если из окна он, или она, показывает кулак, значит, гулять не может - сурово наказан. Если один палец – я один дома, рука на сердце – приходи. Если руки крестом на груди – страшно болеет, может даже «при смерти». Если схватился руками за голову – домашние заставили убирать за собой бардак.
 В то утро Вовка помахал Ленке рукой, с сильно растопыренными пальцами. Это значило - он через пять минут выйдет.
Ленка в шубке, новой и розовой, медленно вышагивала по мокрому тротуару. Она неуклюже выбрасывала вперед одну ногу, потом приставляла другую, и была похожа на птенца фламинго, который учится ходить. Ленке думалось, что это очень красиво и все могут рассмотреть, и ее, и её розовую шубку.
Вовка, конечно, тоже увидел обновку, когда выскочил из подъезда. Поэтому, наверное, схватил ее за рукав шубки и заорал, будто Ленка глухая.
 - Бежим, бежим скорее. А то, вдруг, щенки возьмут и вырастут, и будет не с кем поиграть.
 - Никуда я с тобой не пойду. – Вывернулась Ленка.
Опять на что-то обиделась, подумал Вовка. Но выяснять сейчас, когда у Рыжей щенки!?
  - Ну и не надо. Я один пойду.
 - И ты не пойдешь. – Звучало, как приказ.
 - Это почему это я не пойду? – Возмутился Вовка. - Вот возьму и пойду!
 - А я своей маме скажу. – Ленкина вредность зашкаливала.
 - Ха-ха, мне твоя мама - не указ, у меня своя есть. – Не сдавался Вовка.
Ленка презрительно сощурилась. Угроза прозвучала медленно, а потому ужасно. 
- А я скажу моей маме, что ты ходил на стройку. Моя мама скажет твоей маме, а это в сто раз преужасней. А теперь, представь?!Это заключение на неделю, а может и на две.
 Вовка решил отступить и выяснить, почему Ленка вначале позвала, а потом, раз, и передумала. Ленка, сморщив все свое лицо, противным голосом ответила.
 - Ты некрасиво одет. Я не хожу с такими на стройку.
 - Раньше же ходила, - Вовка был обескуражен.
 - То было раньше, - пропела Ленка.
 - И, что мне теперь делать? – Вовка замер. Он всегда подчинялся Ленке, хоть и был старше на целых два месяца.
 - Ну, не знаю, - загадочно протянула Ленка. - Не уверена, что в твоем гардеробе есть, хоть, что-то розовое?
 - Может у мамы? У нее шарф есть, вроде такой же. – Вовка готов был напялить на себя, что угодно, лишь бы Ленка ничего не сказала родителям.
 - Ну, не знаю, - опять спела Ленка. – Главное, чтобы, под стать!
 Вовка слабо понимал, как это, «под стать», но домой рванул. В гардеробной мамы пришлось всё перевернуть, чтобы найти шарф. Ура, шарф был розовый! Видимо, это и есть, «под стать», подумал Вовка и стал наматывать его на шею. Он наматывал и наматывал, а когда шарф закончился Вовка смог, только немного видеть. Говорилось и дышалось с трудом. Зато, «под стать», подумал Вова. Главное, Ленка будет со мной заодно, и мы даже поиграем с щенками. Если, конечно, сторож разрешит, думал он, пока бежал на улицу.
Зря он торопился. Ленки и след простыл. Наверное, она уже на стройке. Ушла без меня, предательница. Поди, уже с щенками играет, а я один тут прусь на стройку, обиделся Вовка. Он ловко пролез в расщелину забора и вошел в «святая святых» его главного приключения.
Здесь все поражало воображение. Даже горы битого кирпича вызывали восторг, не говоря уже о рвах, на дне которых, как страшные иглы чудовища, торчали в небо железные прутья. А подъемный кран! Вовка аккуратно обходил все преграды, чтобы дойти и потрогать руками этого, качающего нескончаемой шеей, великана.
 И тут он увидел Ленку. Вернее, ее голову, торчащую из реки чего-то серо-черного. Река медленно стекала в какую-то яму, а вместе с рекой и Ленка. Она пыталась барахтаться, но видимо, эта жижа была такой тяжелой, что сопротивляться ей Ленка не могла.
Вовка подбежал к краю тяжелой реки и потрогал густую жижу сапогом. Сапог стал тяжелым, моментально соскользнул с ноги и захлебнулся в серой каше.
Вовка в ужасе изо всех сил оттянул шарф от своего рта и закричал, что есть мочи:
 - Помогите! Помогите! Люди добрые! Есть тут кто?! Пожалуйста! Помогите, Ленка тонет!
 Вовка начал искать какую-нибудь палку или, что-то, что можно было бы бросить Ленке, как спасительную соломинку, но ничего не находил. Он искал и искал, продолжая кричать и плакать от собственного бессилия. И, тут он увидел Её. Огромная, она, перемахивая через все преграды, с громким лаем неслась Ленке на помощь. Это была, Рыжая. Она без раздумий бросилась в серо-черную жижу, ухватила всей челюстью воротник Ленкиной шубки и потащила назад, упираясь всеми четырьмя лапами. Видно было, как ей тяжело передвигаться в тяжелом бетоне.
Вовка бегал вдоль реки плывущего бетона, и кричал, и плакал.
 - Рыжая, Рыжая, тащи ее, тащи миленькая! Спаси ее, пожалуйста, только не бросай… Рыжая.
Вовка упал на колени и начал молиться. Он не умел, не знал, как это делать, но он молил, этого, неведомого ему, боженьку.
 - Боженька, любименький, родненький, помоги Ленке, помоги Рыжей, пусть они спасутся. Прошу тебя, боженька, бабуля говорит, ты там есть, ты всем помогаешь. Ленка хорошая, она очень добрая, ее аист принес, ее мама с папой очень любят, и я ее очень люблю, помоги ей, боженька…
Словно услышав Вовкины молитвы, подбежал сторож. Он смело залез в эту тяжелую реку. Даже ему было по колено. Схватив Ленку за шиворот, он с трудом вытянул её на поверхность и медленно выволок на «берег». Потом снова вошел, и уже на руках вынес Рыжую.
Вовка подполз к Ленке. Он плакал, разматывал шарф, и им убирал, и вытирал грязь с ее лица. Она кашляла и плевалась этой тяжелой мерзостью.
Сторож, как из кокона, вытащил Ленку из шубки и на руках понес в сторожку. Там он ее умывал, заставил сморкаться и плеваться. Она плакала, но терпела, когда сторож выковыривал бетон из ее ушей, промывал глаза и нос. Длинные волосы свисали черными сосульками. Сторож, как мог, промыл и их.
Первые слова, которые смогла сказать Ленка, были словами благодарности.
 - Спасибо вам, дедушка сторож. Вовка, спасибо. А, где Рыжая? Я ей тоже хочу сказать, спасибо…
Сторож замотал Ленку в плед и приказал сидеть, не двигаться. Затем, он вышел на улицу, включил поливочный шланг и тщательно промыл Рыжую.
Вовка сидел в сторонке, молча разматывал мамин, полностью испорченный, шарф.
 - Вова, я могла умереть, да? – тихонько спросила Ленка.
 - Да.
Вовке не хотелось говорить. Он скомкал шарф, бросил его в мусорное ведро и вышел. Моросил мелкий, как туман, дождь. Уходила осень. Весело и по-дружески подбежала Рыжая, она лизнула Вовкино, распухшее от слёз, лицо и, виляя хвостом, ушла в свою будку. Там, внутри, радостно запищали ее щенки, а потом притихли, наслаждаясь горячим молоком матери. Вовка присел на скамеечку рядом с вагончиком сторожа. Его знобило и трясло так сильно, что он свалился на землю.
Сторож завернул Вовку в чью-то огромную куртку. Куртка приятно пахла бензином и еще чем-то, неуловимо, большим, мужицким и взрослым. Стало тепло, и надежно, и спокойно.
Сторож по очереди отнес и усадил их в большую строительную тачку, чтобы довезти до дома. Рыжая, широко помахивая хвостом, бежала рядом. Ленка, еле слышно, заплакала. Наверное, ей все-таки жалко розовую шубку, предположил Вовка. Ему, вдруг, вспомнился взрослый фильм, где рыцаря в клетке везли на казнь. А рыцарь не боялся. Ехал себе и ехал. Эх, мне бы клетку, наверное, я бы тоже не боялся казнителей. Ехал бы себе и ехал на край света, грустно думал Вовка.
Тут он увидел, как из соседнего двора бежит дядя Саша, Ленкин папа. Вид у него был устрашающий. Волосы взлохмачены, а на покрасневшем лице сверкали выпученные глаза. Он, словно сумасшедший, зачем-то заглядывал под каждый куст. Бессмысленно, подумал Вовка, на кустах уже и листьев то нет. Стала бы Ленка там прятаться? Она ж не глупая, даже читать умеет.
Но, тут из другого двора выбежала его бабушка. Она, так показалось Вовке, буквально летела над тротуаром, платок на ее голове раздулся, как парус, рука лежала на груди.
Эх, если бы у нее был младенец на руках, подумалось Вовке, она была бы похожа на «мамадонну», которую они видели на картине, в каком-то дворце. И, все-равно, даже без младенца, его бабушка была самая красивая. Вова так ей и сказал, когда она подбежала к тачке. Бабушка, вытирая слезы, схватила его в охапку и крепко прижала к груди. Вовка почувствовал себя младенцем и облегченно заплакал.
 - Спасибо, вам, молодой человек, - это бабушка благодарила сторожа, того самого деда с бородой.
 - Это Рыжую надо благодарить, если бы не она… - он ласково потрепал за шею свою собаку.
Вовка сквозь слезы смотрел на Рыжую, тянул к ней свою благодарную руку, чтобы погладить, но бабушка уже несла его домой.
Дыру в заборе на стройку крепко заколотили, а Рыжая, с тех пор, получала огромные вкусные обеды.

Стёпка.

Зима всё не заканчивалась, а весна всё не начиналась.
Бабушка ждала курьера с продуктами.
- Сама бы давно сходила, да как пойдешь, если лёд и колдобины. Переломаюсь, кто тебя кормить будет и присматривать? Ты же, как вьюн, только что был на глазах, глядь, а ты уже на гаражах. И прыгают с них, и прыгают... Вот, допрыгается, кто-нибудь. Там, сразу за гаражами то, под снегом то, забор. Вот с такими пиками вверх! То-то из тебя с Ленкой шашлык бы получился. И дворник хорош. Нет, чтобы снег отгрести. Тогда бы и дурачок бы увидел, что туда прыгать, что смерти в лапы. Хорошо, что его уволили. Уехал на родину, туда ему и дорога. Вовка, я с кем разговариваю?!
- Я слышу.
Вовка, наверное, в сотый, или даже в тысячный раз рассматривал картинки в книжке про Незнайку. Ему очень нравился Незнайка, да и все малыши в Солнечном городе. Эх, вот бы пожить в таком городе, хоть денек. Хорошо, когда много друзей, а то, одна только Ленка, да и то - девчонка.
Бабушка продолжала разговаривать.
- Живем, тут, как отшибленные. Дом то старый, два этажа, и ведь не рассыпается. Умели раньше строить. Вовк, а ты видел уже новых соседей? Въехали вчера. В квартиру, где сторож жил. От войны бежали. Беженцы. Парнишка у них. Да, только бледненький. А, что ж? Война румянца не прибавит, хоть и солнца в Украине вдоволь. Глянь в окно, может видать кого?
Вовка, отбросив книжку, подбежал к окну.
- Что, не видать? – Переспросила бабушка. – Обустраиваются значит.
Вовка затылком почувствовал, что самое время отпроситься на улицу. 
- Можно? Можно, я пойду на улицу? Отсюда же не всё видно.
Бабушка выдержала паузу.
- Если только не пойдете на гаражи.
Вовка поклялся, что они с Ленкой и близко к ним не подойдут. А потом, если он узнает новости про новых жильцов, то ей всё расскажет.
- Вовка, ты свою бабушку, что ли за глупую считаешь? Я сама с ними сегодня же и познакомлюсь. Вот дождусь муку, напеку пирогов и пойду знакомиться. Пойдешь со мной?
- Это, когда еще будет! А я могу, вдруг, и сейчас познакомиться.
- Ладно, иди уж. Может к вам и парнишка новенький выйдет. И, не вздумайте обидеть, они горюшка уж хлебнули. Война, видать и дом их разбомбила, если они сюда всей семьей. Парнишка то поменьше тебя будет. Надо бы посмотреть из каких вещей ты вырос. У тебя-то полно, девать некуда, а ему впору будет.
Бабушка продолжала говорить, а Вовка уже стоял на площадке и звонил в Ленкину квартиру. Открыла тетя Наташа.
- А Леночка уже на улице со Стёпой гуляет. Ты их разве не видел?
- С каким еще Стёпой?
- Да с новеньким. Вчера в наш дом въехали.
Вот, что значит жить в другом подъезде. Да, если бы он жил в одном подъезде с новеньким, он бы уже вчера гулял с ним в их дворе.
Вовка выскочил на улицу. Ни Ленки, ни новенького Стёпки, он не увидел. Он побежал к гаражам.
Там Ленка водила мальчика за руку и показывала на гараж, с которого они прыгали, когда еще было много снега.
- Я, Стёпа, вот, что тебе скажу. Прыгать с этих гаражей нельзя. Никогда, понял? Видишь, железные пики на заборе?
Степа вырвал руку, сбегал за гараж, вернулся.
- Да-а, они такие острые.
- Вот, - продолжала тоном воспитателя Ленка. – Не дай бог прыгнуть на них, и будешь, как шашлык. Понял? 
Степа послушно кивнул и увидел Вовку.
Вовка во все глаза разглядывал худенького, бледного мальчика. Спросил напрямую.
- Ты, правда, с войны? 
- Правда. – Стёпка смотрел прямо в глаза Вовки.
- И, то, что ваш дом фашисты разбомбили, тоже правда? – В глазах Вовки бешено заработал детектор лжи.
- Правда. – Стёпка смотрел крепко. Глаза не отводил.
Детектор лжи не унимался.
- Страшно было? Только честно. У нас врунов не любят.
- Это, Стёпка, чего пристал? – Вступилась Ленка за новенького.
- Он не ответил.
Вовкин детектор лжи смотрел прямо в Степкины черные глаза, и Вовка повторил вопрос.
- Так было страшно? Отвечай!
Степка отвечал еле слышно, почти одними губами.
- Очень страшно. Так страшно, что ты бы в штаны надул от страха.
- Ты надул?
Вовка сощурил глаза. От ответа зависело, друг перед ним или просто так.
- Надул. – Крикнул Стёпка и сжал кулаки. Он был готов к драке. Вовка широко улыбнулся, толкнул Степку плечом в плечо, и протянул руку новому другу.   
- Меня Вовка зовут.
Вовка знал, что только очень смелый человек может признаться в своей трусости и слабости. Он притянул его к себе, обнял нового друга, и они втроем пошли осматривать все достопримечательности их двора.   

Пупок.

Уже месяц Стёпка лежал в больнице. Вовка не мог понять, как это, когда болит вся кровь? Ленка тоже не понимала. Они думали, и так, и эдак, и решили, что у Степки болит всё. Кровь, она же везде, хоть где порежь, она потечет.
В больницу к нему не пускали. Вовка жалел друга, тем более, что гулять и совершать приключения приходилось теперь одному. Иногда с Ленкой.
 В тот день Ленка выскочила на улицу, как ошпаренная. Она сильно волновалась от собственного открытия. И, чтобы не забыть, подбежала к Вовке и толкнула так сильно, что он повалился в сугроб. Она всегда его толкала, так он понимал быстрее, так думала Ленка. Что думал Вовка по этому поводу ее мало волновало.
- Ты чего? 
Ленка проигнорировала вопрос, и сразу выпалила суть своей идеи.
-  Мы отдадим Стёпке по пол наших пупка и спасем его! Здорово я придумала?!
-  Здорово. А, разве пупки могут лечить?
- Я слышала, как Степкина мама, говорила моей, что хорошо бы, если пупок ребенка поможет. Мы же – дети, значит наши пупки могут помочь. Правда, здорово!?
Вовка засомневался.
- Здорово то здорово, а родители разрешат? 
Ленка родителей любила, но слушалась через раз.
- Если бы мы слушались родителей, то все Степки, и другие дети, давно бы уже поумирали. Так, как? Отдашь Степке пол пупка, или мне другого искать?
 Вовка не боялся наказаний, но огорчать родителей ему не хотелось. Он представил, что будет с бабушкой, когда она обнаружит на нём только половину пупка. Конечно, можно всегда ходить в футболке и не показывать, но ведь рано или поздно всё раскроется. И, а вдруг ей станет плохо, а еще хуже, умрет от горя. Нет, он обязан все-таки вначале спросить разрешения. Он так Ленке и сказал, отряхивая снег.
- Ну, и иди, и спрашивай, а я другого спасителя поищу, - она снова толкнула его в сугроб, и ушла.
Вовке очень хотелось помочь Стёпке. Ему ничего не жаль, ради спасения друга. И даже пупка ему было не жаль. Но, он не знал, имел ли он право им распоряжаться. Это же не подарок на Новый год. Когда можно выбрать всё вкусное, а остальное потихоньку выбросить. Все-равно никто оставшуюся дрянь даже пробовать не станет. Пупок, тоже, не весть что. Это же ни руки, ни ноги, ни голова. Ненужный и бесполезный. Так, почему бы и не отдать, если жизнь друга от него зависит. Да он готов целиком отдать, а не половину.
- Вова, иди домой, обедать пора! 
Это бабушка. Вовка обрадовался, что у него есть, всё понимающая, бабушка. Она точно его поймет. После супа, котлет и компота, Вовка спросил напрямую.
- Баб, ты бы отдала свой пупок, чтобы спасти.
Бабушка даже присела от такого странного вопроса.
- Смотря, кого?
- Например, маму?
Бабушка выдохнула.
- Я бы ради спасения твоей мамы или тебя отдала бы всё. А тебя это почему интересует?
Вовка начал издалека.
- Ты же знаешь, что Степка болеет?
Бабуля заохала.
- Такое несчастье, бедный мальчик. У него очень тяжелое заболевание.
- Он может умереть? – голос Вовки дрогнул.
- Не знаю, все в руках господа, - бабушка перекрестилась и добавила. - Ну и в медицинских.
Вовка вдруг почувствовал себя, этаким героическим спасителем.   
- Я решил! Я решил отдать Стёпке свой пупок. Это его спасет. Так его мама сказала. 
- Для спасения Степы нужен родственник. – Бабушка сквозь очки внимательно смотрела на Вовку. - Ты же не родственник.
- Я друг, - закричал Вовка, - Это почище всех родственников будет. Они, почему-то не отдают ему свои пупки, а я отдам. Да я лучше, чем всякий родственник!
Бабушка тихонько присела рядом с Вовой и мягко взяла его за руку.
- Дело в том, Вова, а я знаю точно, пупки его близких родственников не подошли. Поэтому, мама Стёпы ждет ребенка. Она надеется, что пуповина его братика или сестренки подойдет по крови.
- А вдруг моя пуповина будет в самый раз? И Ленка согласна пол пупка отдать.
Бабушка погладила внука по голове.
- А давай мы сфотографируем твой пупок и отправим родителям Стёпы. Они посмотрят и скажут, подойдет или не подойдет?
- Пусть и Ленка сфотографирует.
- Как же без Леночки? Я скажу ее родителям, чтобы они сделали, то же самое. Хорошо?
Бабушка позвонила маме Стёпы. Они долго и очень серьезно разговаривали. Бабушка отправила ей фотографию Вовкиного пупка. Потом она звонила маме Ленки. Там уже все всё знали. Через пол часа позвонила мама Степы и с сожалением сообщила, что ни Вовкин, ни Ленкин пупки не подходят. Они похожи только внешне, а по содержанию внутри - разные. Так сказал доктор. Но, она очень благодарна, что у Степы такие замечательные друзья. Не зря же их пупки, внешне похожи.
До самого вечера Вовка ходил грустный и задумчивый. К ним заходила и Ленка, тоже совсем не веселая. Они тихонько поиграли в детское лото и разошлись. Когда родители пришли со своих работ, бабушка им рассказала, как Вовка и Ленка хотели спасти друга. Мама даже расплакалась, долго обнимала Вовку, а папа, с особым выражением, читал ему вечером сказку. Он читал, одной рукой держал книжку, а другой держал сына за, еще маленькую, но, уже мужскую руку. 

Ссора.

Степка поправлялся. Кровь маленького братишки, Пети, спасла его. Так сказала бабушка. И Вовка тут же представил, как у маленького Петьки взяли немного крови и… Интересно, Степка, что ли пил эту кровь?
- Вова, - объяснила бабушка, - у Петеньки, я так думаю, взяли капельку крови и обработали ее. Уж, как, я не знаю, как это делают в клиниках? Это же целая наука. Вот. А потом ввели эту капельку в кровь Стёпы. Это, как лекарство подействовало. В общем, подрастешь, разберешься, если захочешь.
Если бабушка объяснить не смогла, то уж никто не объяснит, решил Вовка и успокоился. 
- Вы там с Леной не очень-то гоняйте, Стёпа еще слабенький, мало ли что – предупреждала бабушка всякий раз, когда они все втроем гуляли во дворе.
Они и не гоняли. Вовка вытаскивал свои игры, конструкторы, и они втроем, что-нибудь строили, сидя на скамье возле подъезда.
Ленка заботилась о Степке, как о смертельно больном. Она старалась изо всех сил. 
- Степа, здесь осторожней, видишь камень, не споткнись. - Кричала она, забегая вперед чтобы осмотреть ровный тротуар.
Или.
- Степа, ты эти кусты обойди, они могут уколоть до крови. Вдруг вся кровь вытечет. А тебе ее беречь надо.
Или. 
- Степа, ты зачем шапку снял? Ты же простудишься. А мы потом опять переживай за тебя.
Степка однажды не выдержал.
- Ты чего ко мне пристала? Чего? – Заорал он на Ленку. - Я уже совсем здоров! Ты меня достала!
Степка кричал и кричал, а она стояла маленьким столбиком и оторопело молчала.
Вовка смотрел то на Степку, то на, вдруг, ставшую совсем маленькой, Ленку, и не знал, что делать. Ему было жаль Степку, ему бы тоже не понравилась такая опека. Но и Ленку ему было жалко. Она же старалась. Они с ней тоже ссорились, но это было совсем по-другому. Он даже и не вспомнит теперь, из-за чего они ссорились.
А теперь Ленка стояла такая жалкая, такая несчастная. Обычно, она моментально отвечала на обиду. Могла и стукнуть. А теперь? И Вовка, и она понимали, что Стёпа еще не совсем здоров. А, разве можно обижать больного человека? Ленка еще немного постояла и поплелась домой, вся такая маленькая, как старушка.
Вовку распирал гнев. Гнев на Степку.
- Ты сейчас пойдешь и попросишь у Ленки прощения! Понял?!
Голос Вовки звучал тихо и по-взрослому.
- Если ты этого не сделаешь, можешь болеть дальше совсем один. Понял?
Степка стоял красный, как рак, он тяжело дышал, в его черных глазах стояли слёзы.
- Она, что, не понимает, что я устал болеть!? Я не хочу больше болеть! Я и вспоминать про это не хочу! А она всё время говорит про это! Мне эта больница по ночам снится.
Вовка не выдержал и закричал.
- Так пойди, и расскажи ей.
Теперь и Степка закричал.
- Как? Она теперь обиделась.
-Так извинись и расскажи. Не извинишься, ты мне не друг!
 Кричал Вовка.
- Никуда я не пойду! – Крикнул Степка и ушел домой.
Вовка сел на скамейку возле подъезда. Если бы Стёпка не болел, я бы его поколотил. Взял бы и просто поколотил, думал он. Но, ведь нельзя. Он ведь еще совсем слабый. Да и войну пережил. И папа у него на войне. А, их папы - дома. И, потом, он же объяснил, как ему тяжело. Но и Ленку ему было жалко. Ленка старый, проверенный друг. Она – не предатель. Она никогда Вовку не предавала его родителям. И он – не предавал. А сегодня, получается, он её предал. Не заступился. Впервые в жизни, он не знал, что ему делать. Но, то, что нужно что-то сделать – он знал. Главное, не раздумывать, главное, действовать. С этими мыслями он и нажал на кнопку звонка в квартиру Ленки.
Ленка стояла в дверях такая же молчаливая. Увидев, Вовку, она расплакалась и села на пол прямо в прихожей. Вовка присел рядом и всё-всё ей рассказал. И про Степку, и про его мучения, и про свои мысли про это, и про то, что, он не предатель, что просто не знал, что делать.
- Я бы поколотил его, но ведь нельзя же, - закончил он и добавил. – И папка его на войне. И вестей давно нет.
- Знаешь, что, Вова, - спокойно сказала Ленка, - я больше не стану приставать к Степке. Пусть без меня болеет. Подумаешь, нежный какой.
- И, без меня. 
Что еще сказать, Вовка не знал.
В прихожую выглянула Ленкина мама.
- И, что сидим? Я там печеньки испекла. А оценить некому. Что, будете пробовать?
- Ура, печеньки! – Обрадовалась Ленка, схватила Вовку за руку. – Пойдем, будем маме оценки ставить.
Они ели печенье, и выставляли тете Наташе одни пятерки, и за уточек с капельками джема, и за звездочки, посыпанные сахаром, и за цветочки с розовой глазурью.
Потом пришел Степка, притащил настольный футбол. И Ленка от души наваляла ему голов в его ворота.
Ликовала победительница, Ленка, поздравлял ее побежденный, Стёпка, и отлично всё понял Вовка. Он понял, что его друг, Стёпка, который очень лихо играл в настольный футбол, специально поддался Ленке, чтобы загладить свою вину перед ней. Молодец, шепнул он Степке, и пожал ему руку.

Продолжение следует…