Алинка

В заповедном краю, где рассветы свежи,
А природа сурова и дика,
В непроглядном лесу, за чертою межи
На поляне растёт земляника.
Место толстыми елями скрыто от глаз,
Что сплели свои ветви надёжно.
Шаг неверный, другой и заблудишься враз,
Путь домой может стать невозможным.
Но как водится в сёлах с далёких времён
Девки бегали в лес без боязни,
Разогнав звонким смехом зверей диких сон,
Пели песни о девичьем счастье.

Ранним утром подруги, корзинки схватив,
Беззаботной, щебечущей стайкой
Собирались в лесу землянику найти.
Между тем поболтать без утайки
О любовных тревогах, что юную грудь
Так и давят, и душат, и гложут,
В разговоре развеять тоску как-нибудь
Меж бегущих в чащобу дорожек.
За селом, выбрав тонкой тропинки петлю,
Они шли, откровенно болтая:
«Что ты прячешь, Алинка, улыбку свою?
День какой ходишь словно чужая».
Утончённый овал молодого лица
Затянули свинцовые тучи:
«Чтоб цвести, я должна не послушать отца,
Кто во гневе беды лютой круче.
Мне семнадцать и замуж давно уж пора.
Мать печалиться, что прогадают
И какой-то бедняк уведёт со двора.
Ведь уверены были годами,
Что смогу я себе получить богача,
С ним и деньги, и имя, и силу,
Чтоб спокойно дожить и в положенный час
Им сойти без тревоги в могилу».
Задрожала изящная линия губ:
«Чтоб не вышло чего-то худого,
Беспрестанно светлицу мою стерегут!
Я едва убежала из дома».

Она тонкой рукой теребила косу,
Затуманило очи слезами:
«За счастливое детство спасибо отцу!
Но недавно ему я сказала,
Что не нужно мне денег, нарядов, светлиц,
Вы меня отпустите на волю,
Дайте жить не под гнётом немилых границ».
И поникла совсем головою.
«Ну а он?» «Потемнел своим строгим лицом,
Оперся тяжело на колени:
«Я уже сговорился с тем знатным дельцом.
И услышать обидных хулений,
Что я слов не держу, ненадёжна рука,
Не хочу!» И почти хлопнув дверью:
«Так что лучше тебе начинать привыкать,
Что засватана ты. И поверь мне,
Что другого, хоть ты обойди полземли,
Кто столь знатен и не побоится
Не дворянку в хоромах своих поселить,
Не найти. Будешь жить, как царица!»

«Ой, Алинка! Гони прочь уныния след!
Ведь с деньгами - такое раздолье!
А в убожестве жить в нашем сером селе -
Горше нет и безрадостней доли!
Расскажи лучше нам, ты видала его?
Он каков? Статен? Важен собою?»
Не хотела она говорить ничего,
Но в расстройстве качнув головою,
Еле слышно: «Он стар и брюзжит без конца,
У висков вьются жидкие пряди,
Над копейкой любою дрожит». И в сердцах:
«Ведь не ведает матушка вряд ли,
Что меня они просто ему продают!
Так отец хочет.  Выбор достойный
Видит в этом дельце, с ним достаток, приют
Для натуры моей беспокойной.
Дом, хозяйство, детишки, сто душ мужиков.
Но, живя как царица иная,
Перед сном отправляясь в семейный альков,
Буду плакать, в тоске проклиная,
Что свою чистоту, силу жизни и страсть
Отдала нелюбимому старцу.
Как мне с этой кручиной совсем не пропасть?!
Как с собою в ладу мне остаться?!»
Они шли, разгоняя ногами росу,
К икрам липли тяжёлые юбки.
Вдруг одна из них, рыжую трепля косу,
Чуть надула вишнёвые губки
И промолвила: «Знаешь, а я бы смогла», -
Изогнула лебёдушкой спину. –
«Жить с таким и ловить блеск колец в зеркалах!
Это лучше, чем в серости сгинуть».
На неё посмотрела Алинка с тоской,
Слёзы ярко блеснули в ресницах.
«Если хочешь - живи, мой же выбор другой -
Я хочу быть свободной, как птица».

В разговорах, оставив село далеко,
Окунулись в холодную чащу.
Стихло пение птиц, мягкий шелест лугов.
Лес окутал их тенью молчащей.
Чуть отстала Алинка от бойких подруг
И бредёт меж сучков и кореньев
Мрачных мыслей полна. Что-то хрустнуло вдруг!
Промелькнуло средь ёлок виденье.
И ей кажется, будто в безлюдной глуши
Чей-то облик во влажном тумане
Приглушённо зовёт: «Я пришёл... Поспеши...»
И рукой за собой в чащу манит.
Без раздумий навстречу шагнула она,
Всколыхнуло надеждами Душу.
Речь весёлых подружек уже не слышна,
Сердце бьётся то громче, то глуше.
Лес цепляется за руки, жалит лицо,
Холод зверем царапает спину,
Грудь до боли сдавило калёным кольцом,
Словно силы стремятся покинуть
Это юное тело, что в лес наугад,
В тишине, столько страхов таящей,
Не боится отчаянно, смело шагать,
Лишь услышавши зов в тёмной чаще.

Раздирая лицо, сарафан, рукава,
Чуть живая зашла на опушку.
Никого. Лишь волнами гуляет трава
И призывно ей шепчет на ушко:
«Он пришёл за тобой! Как собою хорош
И бесстрашней свирепого зверя!
Ты его с нетерпением девичьим ждёшь!»
Оглянулась, шуршанью поверив,
И увидела - вот Он навстречу идёт,
Светлый, юный и к ней руки тянет.
Покачнувшись, шагнула Алинка вперёд
И в горячечно-плотном тумане
Она чувствует, как он тяжёлой рукой
Гладит волосы, гибкую спину.
И не дышит она, и не верит в покой
В жарком сердце. А вдруг он покинет
И, оставив её здесь одну, ускользнёт
Снова в чащу, за ели, за горы.
Она ластится к телу, с Души сбросив гнёт
И забыв про былые раздоры.
Он легко опускает её на траву.
Веки смежив от яркого света,
Тихо шепчет Алинка: «Ты здесь? Наяву?
Почему так бродил долго где-то?!»
Громко дышит в ответ. С силой стиснув в руках,
Поцелуем терзает ей губы,
Больно давит на грудь, разрывает рукав
С нетерпением резким и грубым.
Но Он может! Он может быть с нею таким!
Доверяя невинное тело,
Позволяет сжимать его больно в тиски,
Дарит ласки открыто и смело.

То ли стон, то ли рык разорвав тишину,
Пролетел над макушками елей.
Заметалась Алинка в горячем плену
«Что со мною?!» Дыша еле-еле,
Хочет вырваться прочь. «Я боюсь! Ты зачем
Стиснул шею и до смерти душишь?!
Что случилось с тобою?» По-прежнему нем.
Хриплый голос всё глуше и глуше
И сквозь слёзы: «Да кто ты?!» Сошла пелена.
Задрожав от безмолвного крика,
Видит: лес непроглядный, поляна, она…
И медведь. Разъярённый и дикий.
«Отпусти! Не губи!» Рвёт мохнатую грудь,
Извивается станом упругим,
Хочет в морду вцепиться, глаза выдрать… Вдруг
Опустила беспомощно руки:
«А хотя… может лучше мне в чаще пропасть,
В этом ельнике… мрачном и гиблом…
Тут медведь, там тюрьма. Всё такая ж напасть!
Так в чём разница, где напрочь сгинуть?!
В клетку я не хочу! Слишком кровь горяча!
Выбираю лесные хоромы».
Словно в дикой агонии зверь зарычал
И сдавил шею лапой огромной.

Долго девушки в сумраке летнего дня
Всё аукали в смутной тревоге,
Нехорошие мысли и страхи гоня,
Ожидали, что к ним на дорогу
Тихо выйдет Алинка, помашет рукой
В ярких пятнышках от земляники.
И с весёлой улыбкой, вздохнув глубоко,
Рассмеётся: «Ну что здесь за крики?»
И беспечною стайкой домой поплывут,
Невзирая на тяжесть лукошек.
Оставляя на тонкой тропе там и тут
Отпечатки своих тонких ножек.

21 декабря 2022
Турция, Фетие
Редакция Сентябрь 2025
Ростов-на-Дону