Последний поэт деревни

"Любил он Родину и землю,
Как любит пьяница кабак."
И соловьиной песне внемля,
Слагал стихи не просто так.

Мечтал он в глянцевых журналах
В Москве печататься потом,
Чтоб и его страна узнала,
Чтоб все писали бы о нём.

Есенину хотелось славы,
Признания, ведь с детских лет
В любви нуждался он по праву.
Был обездоленным поэт.

Отец в Москве, а мать в Рязани.
В деревне бабушка и дед.
Рос сорняком в густом бурьяне,
А стал на зависть всем поэт.

Богатым не был: рубль за строчку.
Зато в столице многих знал.
Любил Танюшку, свою дочку,
А сыновей не признавал.

Ни своего угла, ни счастья.
Друзья, поездки, суета,
Стихи, застолья и напасти.
Не жизнь в России - маета!


В разговоре с Ушаковым о деревне Сергей Есенин рассказал, посмеиваясь, как в последний заезд в село Константиново председатель попросил его написать какую-то казённую бумагу, а он ответил: я ж не умею.
— И какой ты писатель после этого? — изумился председатель.

Пока говорил, было смешно; потом сразу почернел:
— Стихов моих никто в деревне не понимает. Они им не нужны. Неужели я совсем конченый человек?

Забирая очередную часть гонорара, сказал Евдокиму, что писать автобиографию не будет.
— Я писал автобиографии… Всё ложь, Евдокимыч, ложь!.. Любил, страдал, пьянствовал… Обо мне напишут ещё!.. Напи-ишут!

Последние годы жизни Сергей Есенин пел «песню панихидную» по своей «головушке».