Жизнь прошла мимо окончание

И жизнь помчалась, словно в карусели.
Поспал, поел, и рыба, день и ночь!
Не танцевали, точно, и не пели
А чтоб спалось, то гнали мысли прочь.

Нырнул в постель, куда-то провалился.
И вот уже толкают в бок, «Подъём!»
Привык к такому; нет, не удивился.
Ложился спать он, ночью, или днём?

И денег, скажем, не особо много.
Но вот за месяцы, что он не получал,
То накопилось, в качестве итога….
В руках, ведь раньше столько не держал.

Разбогател, как думалось?  Ну, что вы!
Ковер купил, в чужой был стороне….
Работа в море открывало чуть оковы
Ведь дефицит свирепствовал в стране.

Ступить на берег, где капиталисты
Всегда начальству, головная боль.
Вдруг у кого-то, намерения не чисты?
Тогда начальству сыпят в рану соль!

Вот цифра «три» всегда в большой почёте.
Картину помним, «Три богатыря»,
«Три мушкетёра» тоже вы зачтёте,
А «Три медведя», вспомните не зря.

Красиво смотрится вся тройка удалая.
Особо тот по центру, коренник,
Две пристяжные, каждая лихая,
И колокольчики звенят, с кнутом ямщик!

Но здесь чужбина, берег, вышли трое.
Пришлось их  как-то долго подбирать.
Друг к другу держатся поближе, будто в строе
Продумано всё четко, не слинять.
 
Вступив на берег, шли все косолапо
Земля не палуба и качки вовсе нет.
И ясно было, лишь сойдя со трапа,
В природе летом есть зелёный цвет.

Им и на миг нельзя уединиться.
Один вдруг хочет, трое в туалет.
Поверь читатель, это вам не снится
Смешили мы таким тогда весь свет.

Те времена прошли, сейчас совсем иначе.
Вот дети наших государевых мужей,
Чем выше пост, возможности тем паче
Страны забыли запах, шум дождей.

На иноземщине они свои же люди.
При том, не знают это слово труд….
Родители им поднесут всегда на блюде
Урвали что из глубины сибирских руд.

Так жизнь прошла, на пенсию вот вышел.
Прощай Атлантика, и рыба и шторма.
Водой солёною теперь уже не дышал,
И не во сне, а наяву, теперь дома

Семье всегда нужна поездка в Сочи.
А делать что, копили целый год!
И здесь, так помнились те дни и ночи.
Как в океане длились вахты, переход.

За тридцать лет, прожил он двадцать, в море.
В каюте четверо, размер. так два на два.
Детей не видел, женщин, водку…. Горе!
Назвать ли это можно жизнью? Ну, едва!

И можно их понять, былые пьянки
Ведь жизни они видели, лишь треть
И та, к Европе в ненависти, к янки
Немногие смогли их посмотреть.

Эпилог.

Сам автор, вдруг поддавшись дури
Провёл в Атлантике год с лишним, на воде.
Киты и айсберги, и тралы с рыбой, бури.
Пришло прозрение, что это не по мне.