Мы слишком поздно стали молодыми

Мы слишком поздно молодыми стали,
мы слишком рано начали стареть.
«Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин…» –
нас научили в школьном хоре петь.

Пусть нынче упрекают нас за это:
себя считая сменою бойцов,
мы верили в грядущие рассветы,
в святую правду дедов и отцов.

Мы верили в призывы и скульптуры
и в площадей краснознаменный шквал…
Я сам в объятья цепкой конъюнктуры
по воле сердца искренне попал.

Чего скрывать: гордился я сверх меры,
а вовсе не замаливал грехи,
когда с кремлёвской сцены пионеры
выкрикивали в зал мои стихи.
 
Мне льстило, что студенты, и солдаты,
и ветераны, знавшие бои,
в дни очень красной, очень важной даты,
в газетах строки видели мои…

Пусть нынче над Кремлём другое знамя,
но вспомним, коль пошла о прошлом речь,
что всё, что было, это было с нами, –
не зачеркнуть, не выбросить, не сжечь.

С минувшим связь порвать красивым жестом –
ведь это все равно,
что нынче нам предать
сержанта, павшего под Брестом,
и плюнуть в парня, строившего БАМ.
 
А тот солдат,
Отчизне дав присягу,
шёл сквозь огонь, в смертельный свой десант…
Но дедовской медалью «За отвагу»
торгует на Арбате коммерсант…

Поэты, слесаря, врачи, премьеры…
Да что перечислять – народ, страна –
мы были все одной единой веры.
Так, значит, и вина – на всех одна. ' ,

Одни и те же в каждом сердце раны.
И боль одна
за жизнь родной земли…
Но в пиджачишках ветхих ветераны
на хлеб считают скудные рубли.