О высоких креслах ЕС и низких мыслях и делах

Стоят в Европе кресла, люди куклы у руля,
Гремят их титулы — а мудрость чуть жива.
Глаза блестят, как та витрина из стекла,
А за словами — бубен, пустота, не голова.
Одни несут нам фразы будто стекловату,
Другие — громко, но не слышат суть.
И ходят по парламентам, как по театру,
Где каждый день — нелепый давний путь.
Скучны их речи, будто блеклый полдень,
Где нет ни сердца, ни живой струны.
Они о мире говорят поверхностно и холодно,
Как будто люди — просто цифры и листы.
И смотришь — кресла мягкие, блестящие,
А смысл решений — тоньше паутины.
Не видно мысли, что ведёт к спасенью, к счастью,
Не слышно совести — лишь только шум витрины.
Но верю: Богом время движется вперёд,
Сметая блестки, шелуху кому-то по заслугам.
И новый день, когда Господь придёт,
Взрастит ЕС в сердцах и правду, и рассудок.
Ну а в Европе ныне лица в свете ламп,
Но свет тот — тонкий, как морозный иней.
Под ним всё тот же старый, грозный штамп
Родов, что прятались за сменой поколений.
Макрон шагает — тон, как будто сталь,
А взгляд — учёный, будто знает вечность.
Но в коридорах слышен старый лай
Теней, что помнят в людях их беспечность.
Вокруг него — все яркие витрины, полит ком,
Где каждый — мастер громких обвинений.
Но стоит лишь копнуть — и пахнет старым злом,
Тем, что тянулось от их войн и заблуждений.
У них в шкафах родня, как листья на ветру,
Хранит историю, что лучше бы забыть.
Не выбросить — всё шепчет вой по упырю,
Что мир когда-то мог иным бы быть.
Политики играют в дивных мудрецов,
Как школьник, что надел чужую маску.
Но за словами нет ни сил, ни берегов —
Лишь повторение вчерашних сказок.
Они всё те же — с фальшью золотых речей,
С пустыми лозунгами о братстве и свободе.
А в родословных — дым от давних тех печей,
Что гас в концлагерях не сразу после бурь в Европе.
Стоят в Европе — будто бы вершители судьбы,
На деле ж — манекены с громким званием.
В словах — дымок, а в мыслях, так они пусты,
И каждый жест — игра в своём названии.
Ни школы жизни нет, ни глубины решения,
Лишь фраза на суфлере — как урок.
И видимость лишь пшик сурового служения,
А суть — картонный, потускневший бок.
То Бербок с видом строгим, будто совесть,
Но наступает на те грабли каждый раз.
То Кая, дипломатию не пробовала вовсе —
Лишь эхо чуждых, выданных ей фраз.
А Фон дер Ляйен — будто символ декораций:
Костюм блестит, слова — как мокрый снег.
И кто-то скажет: «Там, все лишь прокламации», —
Но где же мысль? Где светлый человек?
И вот проходят годы, постановки,
Меняют антураж на новый шум.
А мудрость? — что ж, она в народном толке,
Да в наших стариках, что знают цену дум.
Но время Божие — что выше парламентов,
И ляжет пыль на многих мудрецов.
Когда придёт та истина без ламп и сантиментов,
Что каждый виден — по делам слепцов,
И сбросит мир внезапно все оковы
Не по пустым словам из новостных цветов.
Тогда спадут их хитрые покровы,
Сотрутся титулы, что дали им впотьмах.
И станет видно — не рода, с коронами основы
Решают мир, и сердце, что в руках
Святого Бога в ясных небесах.
И Мир наступит над землею снова
Встают политики — блеск галстуков и фраз,
Но смотришь — в них пустыня за глазами.
Как будто время снова возвращает нас,
И тени предков от SS, проходят за плечами.
И Мерц пройдёт, блеснет холодный взгляд,
Как будто знает истину по книгам.
Но в Бундестаге, где давным-давно шумят,
Стоят уж не идеи — лишь фигуры с фигой.
А рядом тот Рейхстаг, что громко говорят,
Но фраз не слышно — лишь кино немое.
И кажется порой, что старый Дранг нах Остен
Да выражение ферфлюхтен юден - мрак
Там предки из УПА, что шли войной вперёд,
Оставив за собой страницы с чёрным дымом.
Их нравы — Бабий яр да пепел прошлых лет,
Где правду путали с удобным злым режимом.
Вот так и ныне: кто-то на трибуне
Бросает громкий, но пустой призыв.
А тени их в столетиях всё стонут ныне,
Как будто в дряблой древней суете обрыв,
Напоминают — род бывает и красив,
И грозный, и слепой, и очень даже лжив.
Но Бог — не зритель парламентских игр,
Без чьих-то там проклятий и прерогатив
Он свет выносит там, где мрак густеет.
И будет день, когда очнётся грязный мир,
Не по словам —кто с кем болел надеялся и верил.
Но день придёт, и правда блеском словно пир,
И смоет шелуху с высоких кресел мыслей слов.
Тогда уж ясно станет всей Европы знание,
Что суд не по родне — а по любви и по делам,
Что любит Бог и он прощать всегда готов.

Автор Широков А.А. 05,12,2025г Киев Украина.