Тютчев - Рубцов 3

  Николай Рубцов не только блестяще знал поэзию Тютчева, цитировал её, читал наизусть, ему была в какой-то степени известна и небезразлична судьба его, биография. Кстати, в воспоминаниях современников Фёдор Иванович второй по упоминаниям у Рубцова после А. Блока. Не утверждаю такого факта окончательно, потому что сужу только по статистике, взятой из моей библиотечки о Н. Рубцове. Не прикоснувшись хоть в какой-то мере к жизни Тютчева, он не сумел бы написать стихотворение «Приезд Тютчева». Оценка поэта-классика в нём такова, что за ней не только знание обстоятельств его жизни, но – что ещё важнее – их переживание, осмысление. Конечно, с четырёх строф посвящения много не "выпытаешь», но Рубцов сумел же поэт в стихотворении «Пушкин» сказать глубоко и кратко.

Приезд Тютчева

Он шляпу снял, чтоб поклониться
Старинным русским каланчам…
А после дамы всей столицы
О нём шептались по ночам.

И офицеры в пыльных бурках
Потом судили меж равнин
О том, как в залах Петербурга
Блистал приезжий господин.

А он блистал, как сын природы,
Играя взглядом и умом,
Блистал, как летом блещут воды,
Как месяц блещет над холмом!

И сны Венеции прекрасной,
И грустной родины привет –
Всё отражалось в слове ясном
И поражало высший свет.

  В книге В. Кожинова о Ф. Тютчеве в серии «ЖЗЛ» читаем: «…Тютчев в прямом смысле слова затмил всех глубокомысленных и остроумных людей петербургского общества. Известный писатель и не менее известный «светский человек» граф Владимир Соллогуб вспоминал позднее Тютчева, окружённого «очарованными слушателями и слушательницами. Много мне случалось на своём веку разговаривать и слушать знаменитых рассказчиков, но ни один из них не производил на меня такого чарующего впечатления, как Тютчев. Остроумные, нежные, колкие, добрые слова, точно жемчужины, небрежно скатывались с его уст… Когда он начинал говорить, рассказывать, все мгновенно умолкали, и во всей комнате только и слышался голос Тютчева… было то, что… не было ничего приготовленного, выученного, придуманного».
  Такое ощущение, что поэт знал это и подобные высказывания о Тютчеве! Да и совсем не удивительно: в общении с Вадимом Валериановичем Кожиновым разговор наверняка (и не раз!) заходил о любимом для того и другого поэте. Тем более, уже в те годы   В. Кожинова вовсю занимали жизнь и творчество Тютчева.
  Вслед В. Соллогубу в стихотворении Н. Рубцов мощно подчёркивает важнейшую черту и человека и поэта – его естественность. И утверждает подлинность, органичность поэзии Ф. Тютчева образами природы, где играет одним из любимых и узнаваемых слов поэта – глаголом «блещет», повторяя его пять раз!
  Изначальность, как мы прекрасно с вами знаем, была и для Н. Рубцова характернейшей чертой его поэзии. Может быть, главнейшей. И его стихотворения произрастали естественно – «как трава, как вода, как берёзы». И в других людях, и в поэтах он прежде всего ценил искренность, отсутствие всякой фальши. Лицемерить, притворяться он, как «сын природы», не был способен совсем.
  И как хорошо, ненатужно и о слове Рубцова можно сказать – ясное!
  И поклон «старинным каланчам» нельзя ни в коей мере отнести к «вольностям поэтическим» Н. Рубцова. Отправившись в Россию после двадцатилетней разлуки с ней, Тютчев первым делом кланяется святыне Московского Кремля, о чём и сообщает сразу же в письме жене, Эрнестине Фёдоровне: «Я был в Кремле. Как бы ты восхитилась и прониклась тем, что открылось моему взору в тот миг!.. Это единственное в мире зрелище…».
(продолжение следует)