Не приёмник, а радиола

Мы не просто приёмник, ловящий эфир,
Мы — потёртая временем радиола.
В нас ужились два мира, два разных кумира,
Две судьбы, две дороги, две разных юдоли.

Внизу — регулятор, стеклянная шкала,
Где сквозь треск пробиваются дали и страны.
«Говорит Йошкар-Ола», «Москва позвала»,
Сыктывкар, Ижевск — дальние караваны.
Голоса городов, новостей круговерть,
Словно внешний назойливый гул в подсознанье,
Что пытается нас убедить, разуверить,
Навязать свои ритмы, пути, предсказанья.

А вверху — наша суть, наша личная быль,
Там вращается диск, поцарапанный, старый.
Наш капризный, упрямый, потёртый винил,
Подчиняясь лишь собственной тихой гитаре.
Там кружатся по кругу обиды и боль,
Старых песен знакомый, избитый мотив,
Проиграв в сотый раз надоевшую роль,
Все другие мелодии в нас заглушив.

Но попробуй, решись, сделай лёгкий щелчок,
Подними над пластинкой иглу-головку.
Пусть замолкнет знакомый больной голосок,
Оборвав эту вечную инсценировку.
И тогда, в тот же миг, станет ясно одно:
Только диск молчаливый вращается втуне.
Всё, что пело и выло — ушло на дно,
И лишь шорох пустой на единственной струне.

Так пускай же Москва в тишине помолчит,
Пусть затихнут чужие эфирные штормы.
В этом гулком безмолвии сердце стучит —
Это новая музыка, новые формы.
На волну на свою переключится душа,
Сквозь помехи и треск пробиваясь упрямо.
Наслаждайся моментом. Вдыхай. Не спеша.
Ты — не просто приёмник. Ты — радиола. И драма.

В этой драме, где сцена — лишь ты, только ты,
Где не нужно суфлёра и грима не надо.
Где из праха рождаются снова мечты,
Словно тихий росток из уснувшего сада.
Этот шорох вращенья, как времени бег,
Как дыханье Вселенной, что в лёгких таится,
Он и есть тот единственный твой оберег,
Та последняя, самая чистая спица.

В колесе бытия, что несётся вперёд,
Забывая про старые, пыльные треки,
Этот внутренний звук, этот собственный мёд
Наполняет иссохшие, мёртвые реки.
И не нужно ловить голоса извне,
Чтоб понять, кто ты есть, и куда ты стремишься.
В первозданной, звенящей своей тишине
Ты с единственным автором договоришься.

С тем, кто пишет партитуру для этой души,
Кто настроил тот самый невидимый стержень.
Все чужие приказы и крики глуши,
Будь свободен, спокоен, велик и безбрежен.
Пусть вращается диск, отражая лучи
Наступающей новой, невиданной эры.
Ты — не шум голосов. Ты — молчанье в ночи.
Ты — начало мелодии. Истина веры.