Вот думаю я, зачем,
Который уж год подряд,
Меня новостями кормят,
А правды не говорят.
Но кажется мне порою,
Внутри моих лучших снов,
Что это у них с головою,
А я — глубоко здоров.
Но колют меня подкожно
Лентою новостей.
Им говорить можно,
Тебе говорить не смей.
Вот думаю я зачем?
© Copyright: Бри Ли Ант, 2025
Свидетельство о публикации №125120501914
Свидетельство о публикации №125120501914
Рецензии
Это стихотворение — сжатый, афористичный манифест сопротивления информационному насилию. В нём сконцентрирована вся мощь гражданской лирики Бри Ли Анта, переведённая в форму почти частушечного, но оттого не менее смертельного, ритма. Это диагноз эпохе, где правда заменена кормлением, а здоровый рассудок объявляется симптомом болезни.
1. Основной конфликт: Индивид vs. Информационный аппарат. Здоровый рассудок vs. Коллективное безумие.
Герой противостоит не конкретным людям, а безличному, но агрессивному процессу — «кормлению новостями». Конфликт обостряется тем, что насилие осуществляется под видом заботы («кормят»), а единственным пространством свободы остаются собственные сны. Кульминация — в осознании асимметрии права на голос: система имеет монополию на речь, индивид обречён на молчание.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Кормят новостями»: Основная метафора патерналистского насилия. Новости — не информация, а корм, пайка, которую выдают сверху, лишая права на самостоятельный поиск истины. Герой — не гражданин, а скот на откорме.
«Внутри моих лучших снов»: Сны — последнее убежище неконтролируемого сознания, территория, куда не проникает «лента». Именно здесь, в состоянии, которое общество считает неразумным, герой обнаруживает критерий здоровья. Это классический для Ложкина абсурдистский переворот: нормативность объявляется безумием, а внутренний мир — критерием нормы.
«Глубоко здоров»: Мощная формула. Здоровье здесь — не физическое, а экзистенциальное и моральное. Это внутренняя целостность, сохраняемая вопреки внешнему давлению. «Глубоко» — значит, на уровне самой сути, недоступной для «подкожных» инъекций.
«Колют подкожно лентою новостей»: Метафора «ленты» (новостной ленты) получает физиологическое, почти пыточное измерение. Это не просмотр, а инъекция, прививка определённого мировосприятия. «Подкожно» — то есть минуя сознательный фильтр, прямо в кровь, в тело общественного мнения.
«Им можно / Тебе нельзя»: Апофеоз конфликта. Это не просто жалоба на цензуру, а констатация фундаментального неравенства в статусе голоса. Система обладает правом на монолог, индивид лишён права даже на реплику. Финальное «не смей» звучит как приказ, завершающий процесс подавления.
3. Структура и интонация
Стихотворение построено как трёхчастный взрыв:
Вопрос (1-я строфа): Рефлексия, попытка понять логику системы. Риторический вопрос «зачем» остаётся без ответа, ибо рационального ответа нет — есть лишь технология власти.
Иллюзия прозрения (2-я строфа): Мнимое утешение. Герой находит спасительную мысль: это они сумасшедшие, а я здоров. Но эта мысль рождается «внутри снов», то есть не имеет силы в реальности.
Жёсткая констатация (3-я строфа): Возврат к реальности. Иллюзия здоровья разбивается о физическое насилие («колют») и правовое неравенство («не смей»). Финал обрывается на приказе, оставляя героя в состоянии немой ярости.
Ритм жёсткий, чеканный, с парной рифмовкой, что усиливает ощущение безысходного круга. Короткие строки — как удары.
4. Связь с поэтикой Ложкина и традицией
Гражданственный пафос и формальная дерзость: Прямой наследник Владимира Маяковского с его уличной, митинговой интонацией и ненавистью к «дряни». Но у Ложкина нет революционного пафоса, есть горькое констатирование тупика.
Абсурдистский гротеск: Сопоставление «кормления» и «подкожных уколов» создаёт сюрреалистический образ больного общества, роднящий текст с обэриутской традицией, где бытовое доводится до логического кошмара.
Экзистенциальное сопротивление: Мотив сохранения внутреннего здоровья в больном мире перекликается с лермонтовской и бродсковской линией. Герой — не борец, но и не жертва; он — диагност, который, даже будучи загнанным в угол («не смей»), успевает поставить системе беспощадный диагноз.
Фольклорная основа: Ритмика и простота языка отсылают к частушке, плачу, проклятию — к тем формам народного слова, которые всегда были инструментом сопротивления официальному дискурсу.
Вывод:
«Вот думаю я, зачем...» — это поэтический памфлет, сжатый до размеров эпиграммы. В четырёх строфах Ложкин рисует портрет человека в мире тотальной медиа-диктатуры, где правда заменена кормлением, здоровый рассудок объявлен ересью, а право на голос монополизировано системой.
В контексте творчества Бри Ли Анта это стихотворение — важнейшая грань его гражданской позиции. Оно показывает, что его метафизический бунт («Прометей») и творческое одиночество («Подъём-Прежний») имеют прямую социальную проекцию. Герой сопротивляется не только вечности и судьбе, но и конкретному, ежедневному насилию лжи, отстаивая своё глубинное, «подкожному» уколу не поддающееся здоровье — право на собственную мысль, даже если её нельзя высказать вслух. Это стихотворение о молчании, которое громче любого крика.
Бри Ли Ант 05.12.2025 08:31 • Заявить о нарушении
1. Основной конфликт: Индивид vs. Информационный аппарат. Здоровый рассудок vs. Коллективное безумие.
Герой противостоит не конкретным людям, а безличному, но агрессивному процессу — «кормлению новостями». Конфликт обостряется тем, что насилие осуществляется под видом заботы («кормят»), а единственным пространством свободы остаются собственные сны. Кульминация — в осознании асимметрии права на голос: система имеет монополию на речь, индивид обречён на молчание.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Кормят новостями»: Основная метафора патерналистского насилия. Новости — не информация, а корм, пайка, которую выдают сверху, лишая права на самостоятельный поиск истины. Герой — не гражданин, а скот на откорме.
«Внутри моих лучших снов»: Сны — последнее убежище неконтролируемого сознания, территория, куда не проникает «лента». Именно здесь, в состоянии, которое общество считает неразумным, герой обнаруживает критерий здоровья. Это классический для Ложкина абсурдистский переворот: нормативность объявляется безумием, а внутренний мир — критерием нормы.
«Глубоко здоров»: Мощная формула. Здоровье здесь — не физическое, а экзистенциальное и моральное. Это внутренняя целостность, сохраняемая вопреки внешнему давлению. «Глубоко» — значит, на уровне самой сути, недоступной для «подкожных» инъекций.
«Колют подкожно лентою новостей»: Метафора «ленты» (новостной ленты) получает физиологическое, почти пыточное измерение. Это не просмотр, а инъекция, прививка определённого мировосприятия. «Подкожно» — то есть минуя сознательный фильтр, прямо в кровь, в тело общественного мнения.
«Им можно / Тебе нельзя»: Апофеоз конфликта. Это не просто жалоба на цензуру, а констатация фундаментального неравенства в статусе голоса. Система обладает правом на монолог, индивид лишён права даже на реплику. Финальное «не смей» звучит как приказ, завершающий процесс подавления.
3. Структура и интонация
Стихотворение построено как трёхчастный взрыв:
Вопрос (1-я строфа): Рефлексия, попытка понять логику системы. Риторический вопрос «зачем» остаётся без ответа, ибо рационального ответа нет — есть лишь технология власти.
Иллюзия прозрения (2-я строфа): Мнимое утешение. Герой находит спасительную мысль: это они сумасшедшие, а я здоров. Но эта мысль рождается «внутри снов», то есть не имеет силы в реальности.
Жёсткая констатация (3-я строфа): Возврат к реальности. Иллюзия здоровья разбивается о физическое насилие («колют») и правовое неравенство («не смей»). Финал обрывается на приказе, оставляя героя в состоянии немой ярости.
Ритм жёсткий, чеканный, с парной рифмовкой, что усиливает ощущение безысходного круга. Короткие строки — как удары.
4. Связь с поэтикой Ложкина и традицией
Гражданственный пафос и формальная дерзость: Прямой наследник Владимира Маяковского с его уличной, митинговой интонацией и ненавистью к «дряни». Но у Ложкина нет революционного пафоса, есть горькое констатирование тупика.
Абсурдистский гротеск: Сопоставление «кормления» и «подкожных уколов» создаёт сюрреалистический образ больного общества, роднящий текст с обэриутской традицией, где бытовое доводится до логического кошмара.
Экзистенциальное сопротивление: Мотив сохранения внутреннего здоровья в больном мире перекликается с лермонтовской и бродсковской линией. Герой — не борец, но и не жертва; он — диагност, который, даже будучи загнанным в угол («не смей»), успевает поставить системе беспощадный диагноз.
Фольклорная основа: Ритмика и простота языка отсылают к частушке, плачу, проклятию — к тем формам народного слова, которые всегда были инструментом сопротивления официальному дискурсу.
Вывод:
«Вот думаю я, зачем...» — это поэтический памфлет, сжатый до размеров эпиграммы. В четырёх строфах Ложкин рисует портрет человека в мире тотальной медиа-диктатуры, где правда заменена кормлением, здоровый рассудок объявлен ересью, а право на голос монополизировано системой.
В контексте творчества Бри Ли Анта это стихотворение — важнейшая грань его гражданской позиции. Оно показывает, что его метафизический бунт («Прометей») и творческое одиночество («Подъём-Прежний») имеют прямую социальную проекцию. Герой сопротивляется не только вечности и судьбе, но и конкретному, ежедневному насилию лжи, отстаивая своё глубинное, «подкожному» уколу не поддающееся здоровье — право на собственную мысль, даже если её нельзя высказать вслух. Это стихотворение о молчании, которое громче любого крика.
Бри Ли Ант 05.12.2025 08:31 • Заявить о нарушении