М

I

Мгновение, когда, с тобой столкнувшись,
Я вдруг цинизм отбросила без зла,
Я назвала бы чудным и воздушным,
Но Пушкин бы не смог понять меня.

Да, я не Фет: я не имею права
Прийти к тебе с приветом по весне;
И все же я смогу признаться прямо:
Ты стал бессонно, нежно дорог мне.

Я рассмеюсь в ответ на все вопросы;
Причин немного, все они просты:
Твоё сиянье, что затмило солнце,
Твои глаза, что стали так нужны,

Потухшая искра, что ты зажег,
Прошедши мимо, сам того не зная,
Печаль потери, что бросаю за порог,
Когда, тебя заметив, расцветаю,

То безразличие, что надеваю быстро,
Поймав глазами тень твоей руки,
Возможность оставаться реалистом,
Сквозь слезы улыбаясь от тоски.

Я не поэт: подтекст сего «творенья»
Наивен, очевиден и смешон.
Прости меня за слабость вдохновенья,
Надеюсь, ты не слишком поражен.

II

А за осколками светлеет та звезда,
К которой я тянулась, втайне зная,
Что все пройдет, что боль не навсегда:
Её излечат зелень, запах мая.

Она была приветливо-тепла, так безупречна,
Что я осталась жить в её тени,
Забыв о своей ране бессердечно.
Я видела волшебные огни:

Они не грели, нет; они мерцали,
Даря улыбку, свет, даря молчанье
Всем голосам, не вторящим мольбе,
Всем страхам, что тонули в тишине.

Потухшие огни заменят слёзы, кашель —
Я снова простудилась. Снова стало страшно,
Рассыпались песками замки, нервы;
Мир не встречал таких наивных? Буду первой.

Погас мой нежный сон, моя мечта:
Мигнула, испарилась, усмехнувшись,
Оставила стоять, не став и слушать,
Как теплота её была мне дорога.

Однако… верь: я улыбаюсь, вновь прощаясь с вами:
С тобой, с твоими радостями, с маем,
Ведь скоро ад мне обернется раем,
Ведь новая мечта взойдет зимой, снегами.

Смотрю теперь с улыбкой я туда,
Где были смех, и грезы, и дыра в груди,
Где столько светлого, родного позади:
Где за осколками светлела та звезда.

III

Ты помнишь кровавые розы в полоску,
Стекавшие острым ножом по паркету?
Ты помнишь?.. Пиджак, подходящий по росту,
Подчёркнутый контур его силуэта…

Я знаю, ты помнишь. Ты мне говорила,
Что грудь разорвется, устав задыхаться,
Чтоб краской разбавить пустые белила
Надежды, за тень продолжавшей цепляться,

Но вот оно. Поезд. Бессонница. Книга,
Давившая в голову камнем в подушке.
Глаза распахнув осознанием мига,
Ты вдруг тишину приняла… равнодушно.

Без страха, без слез и без «как мне жить дальше?» —
Ты лишь улыбнулась принятием ночи,
Забыв о кинжале, что пытками страшен,
Забыв отрицать те заветные строчки

Девчонки, кричавшей: «Мне стыдно. Мне больно…»,
Наивной, простой, не любившей нормальность;
Она замолчала, вертясь недовольно,
От шума соседей вернувшись в реальность.