старуха и фашист

Когда победу в мае одержали
В той страшной, разрушительной войне,
Колонну пленных немцев наши гнали
Через посёлок русский по весне...

О том, как это было, без утайки,
Рассказывала бабушка одна:
Уж не кричали: "Курка, млЕко, яйки!",
В глазах - животный страх, как пелена.

Не те завоеватели лихие,
Что покорить хотели наш народ -
Оборванные, жалкие, худые -
Стояли, словно тени, у ворот...

Один из них зашёл во двор к старушке,
Свистульку протянул, едва дыша.
Взамен забавной глиняной игрушки
Картошки, хлеба он просил, дрожа.

А в доме скорбь — три похоронки рядом:
Трёх сыновей, как дань, взяла война.
И ей прогнать взашей врага бы надо,
На нём всё горе выместить сполна.

Но молча хлеба свежего краюшку
И несколько картошек в кожуре
Вдруг протянула немцу та старушка,
В осиротевшем без сынов дворе...

Он взял еду, и руки задрожали,
Катились слёзы по щекам худым.
Чуть слышно губы "Данке" прошептали,
Когда его окликнул конвоир.

По совести она так поступила,
Как многие в её селе родном.
И в этом - русский дух, характер, сила,
Веками закалённые огнём.

Жить с чёрной злобой в сердце невозможно.
К врагу пылает ненависть в бою,
Но если враг повержен, уничтожен,
То душу нужно возродить свою.

Её наполнить благодатным светом,
Хоть это стоит тяжкого труда!
И, ад пройдя, остаться человеком.
Как было в 45-м. Как всегда...