Публицистика. Два слова об Астафьеве

            
   Два слова об Астафьеве..

     Хочу совсем немного сказать о Викторе Петровиче Астафьеве.   Мы с ним были хорошо знакомы, встречались не раз, он даже делал в нашем издательстве за свой счет  фотоальбом о себе. Назывался он «Рожденный Сибирью». Заголовок пахнет ленинской революцией, кровью и сплошным  обманом народа, но Виктор Петрович почему-то согласился с одним  из редакторов издания  Юрием Павловичем Авдюковым. Хотя я был категорически против. Но Астафьев принял сторону Авдюкова. А воля заказчика, да еще такого знаменитого, для издателя закон. Он же платит. Терпим, особенно Астафьева. Он запросто заберет деньги и уйдет в другое издательство. В то время в миллионном Красноярске было восемьдесят два издательстве. Покойный теперь писатель Бушков тогда писал, что у него в Красноярске четыре своих издательства. Но я не видел ни одной книги, которую бы выпустили его издательства. Хотя сам Бушков гремел на весь мир.
     Потом, уже за свой счет, мы издали о   Петровиче  несколько фотоальбомов: « И нет пути назад»,  «Империя слова», «Энциклопедия жизни и творчества Виктора Астафьева», «Виктор Астафьев. Фотолетопись».
 Задумал  первый фотоальбом о Петровиче  Юрий Павлович Авдюков. Ныне покойный поэт и издатель. Прекрасный поэт, когда-то он возглавлял сектор печати в Красноярском  крайкоме КПСС. Они были большие друзья, подолгу пили чай в кабинете Юрия Павловича. Замкнутся и сидят там, будто в кабинете никого. Один чайник на плитке, в котором Авдюков десятилетия кипятил чифир. Иногда писатель и хозяин кабинета выходили в коридор поддерживая друг друга под ручку. Видно, чаю кипятили много.  Увозили нашего гения из крайкома КПСС на машине. В советское время первый секретарь крайкома КПСС Павел  Стефанович Федирко  специально закрепил за Виктором Петровичем крайкомовскую машину, водителя ему личного выделил.И паек ему крайкомовский выделили. Официально Виктор Петрович платил только за бензин на машину. Но по слухам он и за бензин платил через два года  на третий.
    Виктор Петрович  часто приезжал в крайком за какими-то надобностями. То выпросить вертолет на рыбалку в Верховья Енисея, то ему нужно было слетать   в Эвенкию,  на озеро Виви. И он летал туда и какое – то время, дня три,  жил на этом озере. Больше трех дней он не мог не писать. Домой тянуло хоть откуда.
   Какое это волшебное  для рыбаков  место, озеро Виви! Да и просто для отдыха.  Сколько там рыбы, птицы, ягод, грибов, целебных трав!  Потому как Виви еще не загружено рыбаками, охотниками, палатками, мусором, не оплетено сетями, бреднями, неводами. Моторные лодки тут плавают не больше двух-трех раз в год. А иногда и этого не случается Хотя, говорят,  богатые люди и раньше, и теперь летят на Виви осенью стрелять белых лебедей. Выбивают сразу выводками. Да мало ли что у нас брешут которые пустые. Может лебеди от птичьего гриппа гибнут, или песцы их осенью потрошат. Но те, кто часто бывает на Виви, говорят, что лебедей стреляют. Прилетели на вертолете, нашли стаю, в пух ее разнесут за полчаса.
   Рыбы здесь и сейчас  предостаточно. На спиннинг легко взять окуня на два- два с половиной килограмма, двенадцатикилограммовую щуку. И больше вытаскивали..  Я сам видел и держал в руках тайменей на Виви,  фотоснимки  тому в подверждение. Красавцы   весили больше сорока  килограммов. Из трех  голов гигантских окуней этих и головы сорокакилограммового тайменя,
сторож, который тут  охраняет невесть от кого базу отдыха, сварил царскую уху.
    Целое двенадцатилитровое эмалированное ведро. Получилась сытная и вкусная  уха. В полчаса с небольшим всемером:  мы с Анатолием Егорычем, три члена экипажа вертолета, сторож и еще какой-то полный молодой человек, видно, пресс-секретарь Законодательного собрания,   не оставили на дне ведра и ложки ухи. Будто там ничего и не  было, в ведре этом. Все косточки с голов обсосали.  Закусывали все диким луком,  которого по берегам Виви тучи. Кстати, это высокий и слишком полный пресс-секретарь, насыпал себе пол чашечки варева,  крутил, крутил там ложку, так  и не до клевал свой деликатес. Откуда только и брюхо. Мы же для аппетита еще по стопочке жахнули.
  Уже после посещения озера Виктором Астафьевым мы летали туда  с председателем Законодательного собрания края Эвенкии Анатолием Егоровичем Амосовым. Давно это было, примерно в 2000 году. Тайменей гигантов в ту бытность ловил Амосов,  не я. Какой с меня рыбак? Я и спиннинг то в руках не умею держать. Но на червяка, обычной удочкой, поймал одного полуторакилограммового окуня, и трех ельцов грамм по пятьсот.  Долго я там танцевал от радости.
  Такое во мне разгорелось  самомнение о собственном таланте рыбака, да еще после стопочки беленькой перед уничтожением ухи,  что по прилету в Красноярск,  сразу пошел в Покровский храм к отцу  Никодиму и покаялся в грехе гордыни.  Грех это своим успехам радоваться. Тяжкий грех, после которого недели три надо на воде и хлебе сидеть. Все  в жизни нужно принимать спокойно. Вокруг нас ничего не делается без Бога.
  Виктор Петрович был одаренный Небом человек. Но и крестьянская хитринка, ужасная расчетливость  в нем  постоянно присутствовали. В случае чего он и пинка мог дать своему сопернику, не важно  за что. Отматерить его так,  подобного срасмослова я  и  в конюшне  своего папы   не слышал.  Или отказаться от друга, родственника, обозвать его всякими словами. Например, одного профессора в Томске он прилюдно, полная аудитория студентов, сам профессор в зале,  назвал дураком. Всего лишь за то, что тот Солженицына считал Иудой. Так профессор прав, а не Астафьев и Солженицын. Почему – то все, кто бил в то время наше Отечество острыми ножами прямо  в сердце,  Солженицын первый в этой черной очереди, были самыми близкими друзьями Виктора Петровича.  Советский Союз он звал  помойкой.
 - В семье у меня все хорошо. В Америке все свободны и улыбаются. А я вернулся в помойку. -  Так и писал Курбатову после своей поездки в Америку. А издатель Сапронов это письмо опубликовал.
   Ну как ту остаться равнодушным?  За этим вопросом какого – то  провокатора – студента, (почему, кстати, имя его ни разу не было озвучено, стоит много интересного об убийстве СССР.  Сейчас этот студент  змееныш уже в пред пенсионном возрасте, поди перекусал всех совков и красно-коричневых).  и заранее подготовленным Астафьевым ответом, стояли темные силы тайных обществ США. Это был не случайный вопрос, тщательно подготовленный, и ответ заранее режиссированный.  Они сморозили  этот капканчик не профессору, вернее не только ему, но и, в первую очередь, СССР,  всем нам.   Самое-то главное, утаили фамилию провокатора студента. А мир ее должен знать. Он позорил на весь мир профессора, Отечество, Русь нашу,а героя никто не знает, чего он прячется?
    Не случайно и вопрос, и ответ так быстро   разлетелись по всему миру.  Так и формировался авторитет непогрешимости возле Астафьева и его великого  друга,  подонка Михаила Горбачева. Они всех, кто в то время любил и жалел Родину,  звали совками, красно-коричневыми, дураками, еще как-то.
      Мы недавно выпустили две книги. Это «Империя слова» - подарочная книга о праздновании 100- летия со дня рождения Виктора Петровича в Овсянке, Чусовом и Перми.
 И  «Энциклопедия жизни и творчестве Виктора  Астафьева». Там много чего найдено впервые. Во-первых, все основные родственники Виктора Петровича с краткими биографиями. Большая глава с различными  событиями в жизни Виктора Петровича. Выход книг, награждения, его переезды из одной области в другую, поездки за рубеж, пока не вернулся в Красноярск, на свою родину, в Овсянку. И еще много чего интересного.   Например, его книги.  С первой  в 1953 году,  «До будущей весны». и  до 2024 года. Последняя выпущенная в тот год  книга из Красноярска. «Река  жизни»  В.Г. Швецовой.  Остальные пока не смогли  сформировать в галерею, очень тяжелая работа. Но поможет Бог, сделаем.
   Мною написано еще одно произведение, о  письмах писателя, которые в свое время выпустил личный издатель Астафьева  Геннадий Сапронов. Геннадий Николаевич выпустил их в свет без всяких комментариев.  Дескать, знакомьтесь и думайте.
  Если вы их не читали, этих писем, найдите возможность. Все-таки, это наша история. Горькая, страшная, без слез не читается, но история. Эх, Сколько добрых людей погубила эта бандитская революция 1991 год.а.
  Именно в письмах просматривается  весь  несносный характер Виктора Петровича, его бесчеловечное издевательство над Родиной. Но и здесь случилась накладка. После выхода трех книг о переписках Астафьева с читателями и писателями, издатель Сапронов почему  скоропостижно покинул этот мир.  Здоровый прежде, постоянно следивший за собой  мужик. Пил мало, ел в меру,  не курил, в кабинете гантели стояли.  Носятся слухи, что ему в быстром  уходе на тот свет  крепко помогли, из-за огласки этих писем. Но, повторюсь, мало ли чего интеллигентные люди брешут. Во всяком случае баба Прыся из нашей Татьяновки этого мнения придерживается.
    Теперь о мачехе Виктора Петровича. Он ведь  похоронил ее за свой счет. У ее родных детей не нашлось и копейки, чтобы  отдать последний долг  Таисье Ивановне Астафьевой,  в девичестве Черкасовой.  И поминки Петрович ей сделал за свой счет.
    Как говорила мне ее  дочь, Галина Петровна, мачеха была очень красивой. Мужчины  сразу обращали на нее  внимание. Не случайно, когда мужа, Петра Павловича, посадили, следователь, который вел его дело, по своей инициативе выхлопотал ей с детьми подселение в однокомнатную квартиру к умирающему уже от туберкулеза деду. Впервые за долгие годы семья получила свой угол.  Не за спасибо  же следователь по кабинетам горкома Игарки печалился о чужой ему, крайне  нищей семье.
   А вторую, двухкомнатную квартиру, сумел  получить для семьи второй муж,  которого Таисья Ивановна, в конце – концов, просто из дому выгнала. Александр Серебров  не пил, не курил, домой всю зарплату, в отличии от первого мужа Таисье Ивановны,  Петра Астафьева, домой приносил. Вот Вам и благодарность за спасение ее семьи. Та же Галина Петровна, дочь Таисьи Ивановны, со слезами на глазах говорили, если не папа, Александр Серебров, нас бы и  половина не выжила.
 Когда я читал изданную первой в Красноярске  книгу «Царь рыба», обратил внимание на очень красивый портрет  Тайки, той выпускницы школы, которую по выдумкам  автора, якобы,   задавил  пьяный шофер. Галина Петровна говорила мне, что это портрет ее матери. Работал над ним известный красноярский художник  Марк Живило.  И тогда у меня появилась черная мыслишка, что Виктор Петрович в свои  десять  лет любил ее, эту Таисью Ивановну. У зеленых   мальчиков это часто бывает. И Тайка, в «Царь-рыбе» - прообраз мачехи Виктора Петровича.
  Может это моя писательская шизофрения, но теперь меня в другом не переубедить. Виктор Петрович, пока жил, помогал в критических ситуациях всем своим братьям и сестрам  и своим детям на стороне тоже помогал.   А судьба почти у всех Астафьевых в этой жизни трагическая.  Большинство из них рано умерли и не своей смертью. Я как-то писал об этом, если поищите, почитайте.  Очень трагичная судьба у семьи рода Астафьевых.
   Но теперь я астафьевскую тему заканчиваю.  Время сокращает наши  желания самым острым ножом. Мне уже семьдесят два года. И энергии нет, с которой я раньше мог полгорода оббегать за день, чтобы найти какую-то истину о Викторе Петровиче. В «Энциклопедии жизни и творчестве Виктора Астафьева» есть маленькая глава, книги нашего издательства  «Буква Статейнова»  о Викторе Петровиче. Их  двадцать шесть. Все собирал я. После «Энциклопедии» читатели стали слать мне копии писем Виктору Петровичу или им  от него.  С какого края к ним подходить?   Недавно взял эти письма, конечно, подумать есть над чем. Завязал тесемки папки, вытер слезы:  у меня с этими письмами  уже ничего не получится.
    Особенно женщины шлют, которые  когда-то приезжали к нему  с одной мировой  заботушкой:  чтобы он сделал им  ребенка. И эти бабушки, теперь уже без зубов и почти лысые, хвастаются, дескать, считаем  эти поездки своим главным достижением в жизни.  Мы самые счастливые. Не захотел бы, да повторишь: ох, и дуры эти бабы. Хоть в Гвинее, хоть в Нью-Йорке, хоть у нас.
   Одна из них приезжала в Овсянку из Казахстана с мужем. Муж, Орлан, жил эти  дни в Красноярской гостинице, а они с Виктором Петровичем   «тщательно изучали  ее стихи». Кстати, совсем неплохие  у ней стихи, а проза просто прекрасная.   Но ребенка у этой женщины от Виктора Петровича не случилось. Значит, не считает себя счастливой.
   И теперь эти дети берут себе астафьевскую фамилию, отчество, претендуют на какое-то наследство, которое, увы, уже все разбазарено, в первую очередь головой и руками  любимой  супруги  Виктора Петровича Марии Семеновны Астафьевой.   Или как сама она подписывала последние свои книги:  Астафьева- Корякина.
  Главное в другом: Виктор Петрович, звезда в российской  литературы на века и тысячелетия. Пока жив русский язык, Астафьева обязательно будут читать.  Стучать от возмущения по столу кулаками,  плакать и читать. Снова читать,  материться и плакать: Виктор Петрович, да что же это такое!  Вы же нынешняя вершина русского языка.
      Прости его, Господи, за тяжелый характер и  за злость на Отечество и  меня  прости, за его осуждения. Вся моя жизнь ушла на попытки вникнуть в судьбу  и творчество Астафьева.    Но нигде и  ничего от меня в этой  жизни не зависело.   Тем более, в литературе.  Никогда и ни где.
                Анатолий Статейнов.
               
   
       stateinov@bk.ru