Нечеловесеская богиня

Разве действительно хочешь ты быть человечной, нечеловеческая богиня?
Из-за этого черного твоего света
Все, что я хочу воочию видеть-
Как падет твоя сила.

И вовсе не для того, побеждать тебя чтобы.
Потому лишь, что это в моих глазах странно красиво.

Себя я люблю не с жалостью к мерзким калекам.
Себя не жалею я, но сострадаю себе,
Словно ребенку и как человеку.

Я в глазах своих хрупким могу побыть созданием, чтоб себя защищать от излишних к себе притязаний, самоистязаний.

Я могу вполне для себя быть милой, даже всю растеряв свою силу.
Потому , что я не обязана быть крепче льдины.

Вот по этому я и люблю, когда ни на кого не похожа,
Смотришь внутрь себя посреди диалогов
И изъясняешься очень странными наречиями.
Только милая девочка.

Люблю физическую слабость,
Хочу о ней позаботиться,
Не с высокомерной жалостью…
Сострадание вспомнится,
Потому что в душе моей опыт быть слабой
Тоже хоронится.

Целую физические несовершенства
Гораздо крепче манекенного глянца.
Мы живые, раз несовершенные.
И спешу открываться.

Люблю, когда люди плачут.
Это искренне и целительно.
Так душа, переполненная неудачей,
Избавляется от губительного.

Это вовсе не отвратительно.
Мне не понятно…
Я хочу тебя взять на руки
И чистейшей любовью просветить твои муки,
Что так сильно упрятаны.
Я действительно очень люблю людские слабости.
Я люблю взращивать…

На моих целительских ладонях живет настоящая нежность из моего сердца боли.
Я сажаю цветы там, где высокие строишь заборы.

Ты ненавидишь свою уязвимость,
Я ее обожаю.
И я действительно хочу сильно увидеть,
Как воссияешь тихой нежностью, тонкой к себе.

Да, однозначно, окружающие люди до рвоты всегда недостойны.
Но скажи мне спокойно:
Если б действительно мы б полностью себя обожали,
Зачем…
Зачем тогда гнуть пуще стали
Души чужие в дофаминовых приступах власти?!
Она сладкая, ровно ужасно как
В нашем прошлом к нам принебрежение.

И вовсе не постыдна такая бывает находка:
Власть, жестокость, боль…
Мы же дети всего лишь у Бога.
Хочешь белой будь, хочешь черной.
Ну а раз человечной,
Тогда разреши себе невиновной стать жертвой.

Это юное существо никак виновной быть
Не может в чужих нападках.
На ее детских плечах тоже не держатся все жизни схватки.
И не должны держаться.
Убивали чужие нас люди.
Пусть вина вся на них  тогда будет.

Пусть излишняя с глаз ответственность
Постепенно стекает на волю,
Где, обняв себя, скажешь, я стою
Мира любви, не быв больше героем.

Красота есть в прозрачной твоей хрупкости тоже,
Когда чувствуешь кожей,
Мир вообще-то добрый такой же,
Как добро мое сердце.

Ну и пусть ищут охотники слабости дверцы.
Они просто желают согреться в чужих страданиях.
Ты вообще-то не виновата
Не в грехах их, не в своих неидеальностях.