Переход...

Промежуточная глава: «Переход»
Станция «Гелиос-бета» ещё дрожала после ночной коррекции орбиты,
когда объявление впервые прозвучало в общих каналах. Оно было
коротким, почти будничным:
«Переселенческий караван Л-1 — к стартовым докам. Отправление через
два часа».
В такие минуты станция становилась похожа на живой организм, который
внезапно понял, что ему нужно оторвать от себя часть тканей и отправить
их в отдельную жизнь. Коридоры наполнялись шагами, голоса глушились
автоматикой, свет становился чуть ярче — чтобы никто не оступился и не
перепутал поворот.
Я стоял у прозрачной переборки, глядя на длинную колонну людей,
которая медленно двигалась к доку 12. У каждого — маленький контейнер
с личными вещами. Больше брать было нельзя. На Луне не было места для
лишнего.
Внутри колонны было странное молчание. Не гнетущее — скорее глубокое,
как перед входом в старую церковь. Все знали: обратной дороги не будет.
Командор Ян Вэй объявила о программе «Лунного Расселения» несколько
месяцев назад. Тогда никто не верил, что отправка состоится так быстро.
Но Земля менялась. Станции — тоже. И необходимость оказалась сильнее
сомнений.
«Луна — это не новый дом, — сказала она. — Это запасной дыхательный
карман. Если мы не освоим его сейчас, потом будет поздно».
Теперь решающий момент настал.
В доке 12 готовились три судна класса «Перевозчик». Матово-серые,
угловатые, они выглядели так, будто были созданы не для космоса, а для
лунной пыли. Контейнеры с оборудованием уже стояли рядом: модули
связи, системы регенерации воздуха, временные жилые блоки.
— Ты не летишь? — спросил я у Яны.
— Не сейчас, — ответила она. — Станции нужен командор. Но ты, Матвей…
тебе надо быть там. У Luna;1 понадобятся те, кто понимают систему
глубже, чем она себя понимает.
Перед посадкой переселенцы собирались в секторе ожидания. Некоторые
молились. Некоторые смотрели на Землю через панорамное окно.
Некоторые пытались записать последние слова — кому-то, кто остался
внизу или наверху.
Рядом сидела девочка с прозрачным цилиндром в руках. Внутри —
щепотка высушенного грунта.
— Это что? — спросил я.
— Земля, — ответила она. — Мама взяла из сада. Сказала, что на Луне
может пригодиться.
Когда объявили посадку, станция, казалось, задержала дыхание.
Металлические проходы, мягкие световые дорожки, звук магнитных
фиксаций под ногами — всё складывалось в коридор, ведущий в новое
будущее.
Внутри «Перевозчика» было тесно. Скамьи вдоль стен, фиксаторы ремней,
прозрачные шлемы наготове — всё дышало необходимостью.
Мы отделились от дока, и «Гелиос;бета» медленно отодвинулась прочь.
Сначала — как город. Потом — как станция. Потом — как точка.
И наконец — как прошлое.
Путь до Луны был тихим. Не спокойным — тихим. Все думали об одном:
зачем мы летим?
Ответов было много. Но один был честнее остальных: потому что другого
пути нет.
Когда на экранах появился лунный горизонт, я почувствовал, как сердце
сжалось. Серый рельеф тянулся ровно, как чистый лист. Модули будущей
базы уже виднелись: серебристые дуги в пыли.
Пилот сказал:
— Добро пожаловать на поверхность.
Я взял в руки старую книгу отца — ту, что дала мне мать перед отлётом. И
подумал:
Если Земля стала роскошью, Луна должна стать домом. Иначе — всё это