Орлик и Вольдемар. Первый полёт петухолёта

Старший брат — есть старший брат. Это непреложное, это факт, и он таков, что не обсуждается!
В этом все не сомневаются и, естественно, гордятся, когда есть такой вот брат, за которым ты всегда — в полной безмятежности.
С ним и безопасно, с ним и интересно, он всегда и сильный, он всегда и умный, добрый и хороший мой любимый брат!

Вот сейчас сидим мы вместе, с пацанами классными. Я теперь здесь часто — за рекой ближайшею. Там большой-большой овраг, есть гора, и у горы выступ крутой — там и собираемся отдохнуть и поделиться новостями разными: кто там, что там и чего.

Всё ещё мы мальчики, миленькие орлики, лишь недавно крылышки поднимать нас стали весело, устремлять нас к Ясно-Солнышку. Вот и делимся мы радостью — голосами ломкими, но такими звонкими, что теперь мы гордые: мы теперь орлы!

И вот как-то неожиданно, иль в четверг, иль в пятницу, обращаются ко мне мои товарищи:
— Ну, зови быстрей к нам братика. Много ты о нём нам говорил. Нас пока лишь четверо — цифра несуразная. А вот пять, когда нас будет — это будет здорово, это будет класс!
Соберёмся завтра к вечеру, и в лучах заката яркого мы покажем зрителям, как летать всем надо — по небу, а не делать вид!

Ладно, согласился я с их просьбами. Обещал, что прилетим мы вовремя, и в тот час назначенный опозданий не предвидится. А пока мне надо к братику, вестью его так обрадовать, чтоб и он, предчувствуя эти ощущения, эти предполётные, захватили полностью все его мечты!

Грудь переполняющее и щемяще-острое чувство, всем орлам знакомое, — в голову и бьющее, и так опьяняющее, что словами разными и не описать.

Полетел я поскорее брату Вовке передать новость для него прекрасную: что нас скоро будет пять!

Прилетев к родному дому, постучал в сарай. Брат мой вышел, выслушал внимательно меня и в тот час так меня немножко ошарашил:
— Далеко мне, Орлик, так не долететь! Кукарекать научил тебя я — а вот сам я оказался без таланта. Полетать пока могу чуть выше только дома, и минуты три — и я готов, камнем падаю, и с этим сделать ничего нельзя: сил, однако, мало в петушиных крылышках моих!

Понял я свою промашку, но грустить не мой удел. Взял в пределе дома я корзинку, и верёвочка нашлась, и мы вдвоём соорудили лётное приспособление, загордясь, но быстро выяснив, что это просто блеск!

И в назначенное время, так чтоб не опоздать, прыгнул в люльку мой Володька, затаился и сказал:
— Ну, как там говаривал Гагарин, можно нам произнести? Что ж — «Поехали!»
И полетели — брат мой Орлик дорогой!

Я корзинку крепко обхватил клювиком своим орлиным, а Володька круглые глаза свои закрыл, испугался: только-только бегал оглашённый по зелёной травке — и вдруг свист, и невесомость, и головы круженье. Лучше вниз пока и не глядеть!

Я смеюсь — я в роли самолёта. А кто брат? Не банальный ж пассажир! Надо при последующем полёте на борт взять подзорную трубу — вот ему какое будет развлеченье: увидать всё с высоты орла!

Круг над домом нашим дал с бесценной ношей. Вот Баран Борис стоит — наш учитель мудрый. Он желает нам хорошего полёта, рад за нас — он любит нас. Все стоят, весь двор наш родный, головы задрав, улыбаются на наши лётные забавы.

Мы летим — хорошая погода. До обрыва пять минут. Брат уже освоился: он любопытный, и ведь страха уже нет!

Начали спускаться. Все товарищи мои ничего понять не могут — ждали двух орлов… Ба! Да это Орлик тащит он какой-то груз! Приземлились, обступили эту нашу с братом странную конструкцию со смешным названием. Ой, я не могу! Уж назвали, так назвали — и не верится: петухолёт!

С удивленьем видят петушка Володю — авиатора, ни хухры-мухры, по-другому и не назвать его!
Вопрошают:
— Объясни, дружище, сбил ты с толку, ё-ка-лэ-манэ!

— Вот, знакомьтесь: это Вова — Вольдемар, мой брат и орлище настоящий, как и вы! И клюв и крылья есть. Что ж, согласен — в нём обличье непривычно, но ведь это и не главное совсем! Там, ещё живя в гнезде, в самом яйце, я ведь слышал долго рядом бьющееся сердце брата, и маман любимая у нас одна! Так что принимайте в компанюшку — нас теперь ведь точно пять!

Вова — классный парень, у него таланты есть. Он научит вас и кукарекать, и, конечно, грамоте — в этом наш Володечка силён. Три-четыре вам урока — и научитесь вы бегло всё читать! Нам орлам приписывают мудрость — но ведь надо минимум уметь читать!

И смотрите — ваш товарищ новый до вершин вознёсся голубого неба! Равный он теперь нам, он — Герой! В петушином сердце он имеет все отличия орла — значит, равный он нам. Ну и как — принимаете его?

А друзья мои — подросшие орлята — сразу поняли меня, приняли Володьку дорогого в нашу славную компашку, посчитав его насквозь своим и близким. Их сердца не просто благородны, но ещё и добрые притом!

Посидели мы в тот вечер до заката — всё не могли никак наговориться, наобщаться.
И потом вновь Володьку в знакомую корзинку загрузил, и с эскортом нас все проводили. В тёмном небе — полный романти;к, зрелище не меньше чем в кино хорошем!

Приземлились в ночь уже. И Володька-брат на прощанье всем сыграл свой ночной «ку-ка-ре-ку»! Вот закончились смотрины — все довольны. Засыпаем с радостью в душе — дружная орлиная команда: десять крыльев, десять лап и глаз и уже, как и мечтали, под конец — пять всё понимающих сердец!