Лао Цзы. Поэма о вечной тайне. Глава 2

© Перевод с древнекитайского на русский, комментарии – Александр Викторович Кувшинов, 2025 г.

2.
Открывается «Книга о Благодати Истока» первым чжаном, где речь идет о видимом и невидимом:

Любой исток, что существует,
Не есть тот вечности Исток.
Любая речь, что произносят,
Не может неизменным Словом быть.
Начало Неба и Земли ты не ухватишь,
Но имя дать ему легко: «Мать всего сущего».
(1 чжан)

Здесь Лао Цзы определяет глубинную суть всего как «Исток вечности», «неизменное Слово (Имя)», «начало Неба и Земли», «Мать всего сущего». Поэма, едва начавшись, бомбардирует привычное линейное мышление не для того, чтобы его разрушить, но чтобы вдохновить читателя на его преображение, что включает многомерность смыслов и связей. Тем не менее, Лао Цзы четко указывает, что ни одна из «вещей» не есть та Вечная Тайна, о которой идет речь:

И вот,
Безмолвным взором проникая в глубину прекрасной тайны,
Я постигаю то, что вечно ничего не жаждет.
Когда гляжу в её покровы, доступные телесным чувствам,
Я вижу вечный бег желаний.

Казалось бы, картина проясняется: есть мир вещей, который пребывает в покровах, что доступны телесным чувствам и движется этот мир желаниями, а есть – о, боже! – глубина прекрасной тайны, мир покоя, что вечно ничего не жаждет. И легко себе представить этакую геометрическую фигуру, на поверхности которой живем мы, людишки, что мечутся между жизнью и смертью, между «да» и «нет», и сердцевину, что светит тихим ровным вечным светом. Не тут-то было!

Лао Цзы разрушает приятную линейную иллюзию одним взмахом кисти!

И эти два – такие разные –
Одно и то же, лишь имена у них различны.
(1 чжан)

Точка. Конец линейному уму:

А можно их одним назвать – Непостижимое.
Лишь приоткрыл одну завесу –
За Непостижимым вновь Непостижимое –
Сияют вереницей тайных тайн.
(1 чжан)

Чудеса недвойственности не постичь умом, с помощью слов. Но, тем не менее, слова, которые выражают невыразимое, могут послужить отправной точкой для размышления об этом. Размышления порождают действия, действия служат основой опыта. Опыт недвойственности неописуем, что значит: «Словами его не передать». Тем не менее, он возможен. Более того, он происходит день и ночь с любым, но – удивительно! – линейная работа ума, которая является корнем убежденности в «я, ты, он, она…», не только питает, но и подтверждает неоспоримый факт двойственности. Мы видим так, как мыслим, и не иначе. Поразительно, не так ли? И всё было бы хорошо, если б не одно «но»: двойственность мучительна, от начала и до конца. Так называемое «счастье», которое предлагается в мире двойственности, по большому счету – миф, недостижимый идеал, впрочем, наглядно представленный в рекламе, песнях и фильмах. На самом деле, в мире двойственности возможно лишь временное облегчение «мучения, которое огромно» (13 чжан), и все мы, добровольные узники двойственности, весьма изощрены в этом искусстве: «Как сделать вид, создавая ощущение счастья, которое кажется реальным». Недаром герой поэмы Лао Цзы – мудрый – это упрямый, честный и дотошный человек, которому не удается обманывать себя мнимым удовлетворением. И как раз эта невозможность толкает его на поиски истинного счастья, которое оказывается нерушимым покоем, «троном владыки мира», от которого мы отказываемся, в погоне за миражом. Причем, что интересно, самообман оказывается двойным: сама ситуация «бесконечного удовлетворения» не существует, но, кроме этого, она не имеет ничего общего с блаженством истины себя.