Лао Цзы. Поэма о вечной тайне. Часть 1

1.

Поэма Лао Цзы появилась благодаря случаю. В отличие от его современника Будды Шакьямуни, проповедовавшего дхарму много лет, имевшему учеников, которые передавали его учение из поколения в поколения, а, спустя 400 лет после его смерти, записали учение в виде канона сутр, Лао Цзы в течение всей жизни оставался неизвестным широкой публике. Всё, что мы знаем об авторе поэмы о Дао и Дэ – слухи, миф, предположения. Даже само имя не является таковым – Лао Цзы – это прозвище, означающее «Старик-дитя».
Согласно легенде, на склоне лет он решил покинуть Поднебесную и отправился на запад. Встреча с начальником Западной Заставы подарила миру поэму, которую мы с вами, дорогие читатели, начинаем читать.
Это небольшой поэтический текст, который состоит из 81 стиха или, по-китайски, чжана.
О чем же повествует этот текст? А вот тут, дорогие читатели, начинается интересное.
Во-первых, необходимо заметить, что поэма написана на вэнь-яне, что по-русски называют «древнекитайский язык», однако, этот язык не вполне древнекитайский, в том смысле, что не было никаких древних китайцев, которые бы на нем говорили. Само название языка переводится как «знаки для письма», поскольку этот язык был специально создан как способ выразить в знаках невыразимое. Его правила таковы, что усиливают многозначность иероглифического языка, превращая прочтение текста в его интерпретацию. И потому любой перевод с вэнь-яна, в особенности, такого текста, как Лао Цзы, является актом не столько перевода, сколько, прежде всего, интерпретации.
Это подобно тому, как разные люди, глядя на одно и то же, видят каждый своё. И порой эти внутренние образы различаются кардинально.
По этой причине, все переводы Лао Цзы на любой язык – это разные взгляды, и каждый из них имеет равное право на существование. Они не лучше и не хуже друг друга, хотя, порой может казаться и так, но это лишь будет чье-то личное впечатление. Нет «правильных» и «неправильных» глаз, хоть и видят они по-разному. Все глаза – это Око целиком, созерцающее Себя, играющее в нескончаемую игру различий, оттенков, звуков, цветов.
И потому далее я буду говорить исключительно о собственном видении этого текста, делиться с вами, дорогие читатели, мыслями о значении, смысле, юморе и красоте этих строк.
Лично для меня, в этом тексте Лао Цзы предстает как мистик и поэт. Под мистиком я разумею человека-ученого, который посвятил себя делу познания себя, не ставя в этом никаких границ. Кто я? Человек, рожденный в этом мире, или, может быть, неведомое, что сновидит и человека, и мир? Ответом на некоторые вопросы, на мой взгляд, и посвящена поэма Лао Цзы. Автор делится с нами, внимательными читателями, простыми, но точными замечаниями, как всё устроено. При этом он, с добрым юмором, часто замечает, что «говорить об этом – толку мало, ведь эту истину словам не передать».
Поэма – это не научный трактат, поскольку она описывает неописуемое. Истины, которые в ней формулируются, невозможно измерить никакими приборами (хотя квантовая физика и подбирается к этому, но, думаю, не достигнет никогда). Единственное мерило – это опыт исследователя, и потому, эти истины невозможно ни передать словами, ни оспорить. Каждого, кто вдохновлен этим поиском, ждет собственный путь, путь проб и ошибок, путь опыта постижения непостижимого, путь длиной в десять тысяч ли.
Но вернемся к тексту поэмы. Известное ныне название поэмы «Дао Дэ Цзин», т.е. «Книга о Дао и Дэ» появилось много позже времени, когда она была написана (мою поэтическую фантазию об этом событии вы можете найти ниже, в 3-й части данной книги). Однако, трудно не согласиться, что название оказалось точным, поскольку главные действующие лица поэмы, помимо мудрого, людей, правителей и прочих – это Дао и Дэ.
В русской традиции перевода Дао принято переводить как «Путь», и тут, на мой взгляд, начинается незаметное смещение смыслов. Дело в том, что иероглиф в иероглифическом языке никогда не обладает таким четко ограниченным значением, как слово в языке алфавитном. Тем более, когда это касается такого философского понятия как «Дао». Что Лао Цзы подразумевает под понятием «Дао» в своем тексте?
Первые же строки поэмы начинаются как раз с этого:

Дао, которое может быть дао,
Не есть вечное Дао
(1 чжан)

И, чуть ниже Лао Цзы добавляет: «Начало Неба и Земли», которое «не ухватишь», но «имя дать ему легко – мать всего сущего».
Далее, в 4 чжане, он продолжает:

Течение Дао смывает всё,
И потому удовлетворение преходяще.
(4 чжан)

И тут же, ниже добавляет:

Похоже, ты есть то, что действительно существует.
Я не знаю, чье ты дитя,
Похоже, ты существуешь прежде самого Господа.
(4 чжан)

6 чжан, самый краткий и мистический из всех, полностью посвящен Дао:

Дух пропасти не умирает,
Я назову это Сокровенной Праматерью.
Вратами Сокровенной Праматери
Я называю корни Неба и Земли.
Тянутся нескончаемо, как сама жизнь,
Все ею пользуются, а она при этом себя никак не утруждает.
(6 чжан)

В 9 чжане Лао Цзы дает краткое описание «деятельности Дао»:

Наполняет все, не убавляясь и не прибавляясь
И не похоже, что когда-нибудь наступит этому конец.
Измельчает и оттачивает, расплющивая как молот,
И потому ничто не может оставаться неизменным.
(9 чжан)

Наконец, в 14 чжане Лао Цзы прямым текстом дает «описание Дао»:

Вглядываюсь, и не вижу,
Вот и называю «Незаметное».
Вслушиваюсь, и не слышу,
Вот и называю «Неслышное».
Пытаюсь нащупать, и не могу,
Вот и называю «Неощутимое».
Эти три фразы
Не в силах выразить Дао целиком,
И потому, для большей путаницы добавлю, что оно порождает Единое.
(14 чжан)

В 15 чжане Лао Цзы пишет об особом способе постижения Дао, когда человек остается неподвижно-бездеятельным, созерцая то, что есть. Речь тут идет, на мой взгляд, о медитации или об особом упражнении, когда человек принимает сидячее положение, не двигаясь и не разговаривая вслух. Подобное бездействие обнажает мир «внутренней жизни», то, что мы привычно называем собой, как правило, не зная про это ровным счетом ничего. Подобное незнание Лао Цзы уподобляет «мутной грязи», и тут же задается вопросом: «Как грязь может стать чистой?»
И тут же отвечает:

Неподвижный покой очищает грязь
(14 чжан)

Но вернемся к Дао.
Ниже, мы еще не раз будем размышлять о том, как Лао Цзы описывает Дао и то, что можно назвать его проявлениями. Однако, уже сейчас мы можем подытожить, что Дао есть нечто «нематериальное», невидимое, неслышимое, неощутимое, которое, однако, существует прежде всего остального. То, что является источником Неба и Земли, всего сущего, времени, пространства, света и тьмы, бытия и небытия. Это абсолют сам в себе и для себя, «дух пропасти», бездна, что взрывается всем. Невидимая, вечная, незыблемая.
Согласитесь, что русское слово «Путь» создает совершенно другое поле смыслов. Во-первых, путь есть нечто конкретное, связывающее точки А и В, либо путь есть то, куда ступает нога героя (если оставить пункты начала и конца в неведомом). На мой взгляд, слово «путь» слишком далеко отстоит от понятий «бездна», «пропасть», «начало неба и земли», «мать всех вещей». Кстати, Лао Цзы по этому поводу в 25 чжане пишет:

Я не знаю ее имени,
Люди ее называют «Путь»,
Как по мне, лучше назвать это «Великое».
Великое значит Ускользающее,
Ускользающее значит Непостижимое,
Непостижимое значит Изнанка всего сущего.
(25 чжан)

Обратимся к Большому китайско-русскому словарю (издательство «Наука», М., 1984):

Дао –
сущ.: 1) путь, дорога, дорожный; 2) маршрут, тракт, орбита; 3) расстояние, дистанция, курс; 4) способ, метод, подход; 5) техника, искусство, уловка; 6) идея, мысль, учение; 7) резон, основание, правда, истина; 8) истинный путь, высший принцип, совершенство; 9) Дао, абсолют.
Гл.: 1) говорить, молвить, трактовать; 2) выражать, приносить (извинения); 3) проистекать из, опираться на… 4) знать, ощущать, рассчитывать, думать; 5) должно, следует; 6) держать путь из... выезжать из… 7) вести за собой, править, управлять; 8) течь по руслу, проходить; 9) приносить жертву духу дороги.

Поразмышляв об этом 35 лет, на сегодняшний момент я перевожу Дао как Исток, что, на мой взгляд, находится в поле значений иероглифа «дао», а также хорошо соответствует смыслу текста, например, в 30 чжане:

Люди, едва достигнув расцвета в 30 лет, начинают увядать,
Вот что значит «отрезать себя от Истока».
Отрезав себя от Истока, они иссякают слишком рано.
(30 чжан)

Что касается второго действующего лица поэмы, Дэ, я перевожу это как Благодать. Ее описание Лао Цзы дает впервые в 10 чжане:

Порождает
И вскармливает всё…
Порождает, а сама как бы не существует,
Творит без указки,
Превосходит всё, не претендуя на звание и пост.
Вот что такое Сокровенная Благодать.
(10 чжан)

Поскольку словами это не передать, можно сказать, что Благодать – это то, как Дао творит всё. Это само творение, а также его суть. Недаром, Лао Цзы начинает 21 чжан словами:

Узор событий жизни – Непостижимая Благодать,
Но движет ими именно Исток.
(21 чжан)

Лао Цзы предлагает различать три взгляда на то, что есть:
• Исток
• Благодать
• Исчезающее (Сон, Мираж)

Все они тождественны друг другу, это не три слоя «пирога реальности», а один, который, в зависимости от наблюдателя, предстает как Исчезающее, Благодать, Исток. Конечно, говоря о наблюдателе, я лукавлю, поскольку он явно представлен лишь в мире Исчезающего, другими словами, в мире, который каждому знаком. Это мир, который легко разлагается на «ты, я, вселенную и хаос». Мир живых существ, «тьмы вещей», как пишет Лао Цзы. Это мир форм, где возможно существование концепции «объективной реальности», поскольку двойственность (в христианской традиции, «Дьявол») здесь правит всем. «Князь мира сего» - это убежденность в собственной конечности, ограниченной телом. В самом деле, эта убежденность весьма крепка, в чем каждый легко может убедиться. Однако, не будем забегать вперед, потому что теперь, когда мы с вами определились с основными действующими лицами мистической поэмы, можно начинать наше путешествие по тексту Лао Цзы, читая, созерцая и размышляя.
Итак, поехали!