Бард

* * *

Привычная издавна рябь запыленных кулис.
Из сумрака сцена – как залитый солнцем помост.
Сегодня здесь люди гитарной струны собрались.
Язык их мелодий и текстов – доступен и прост.

Ты молча с гитарой стоял, углубившись в себя.
Есть время до выхода. Что бы за песню им спеть?
Заученным словом живое в себе не губя,
Ты словно ждешь ветра, с которым сумеешь взлететь.

Беспомощно ум отражает тебе пустоту,
И сердце, привычное к сцене, – тревожно стучит.
Пусть годы поёшь, каждый раз ты душой ищешь ту
Мелодию – верную, что их сердца оживит.

И разные залы бывали в дороге твоей –
Богатым убранством встречали, пустой нищетой.
По виду судить о вещах – нет поступка глупей:
В убожестве, в холоде зритель встречался родной.

Ты бился один на один с равнодушьем пустым,
Зевоту и взгляды пустые встречал как врагов.
И жег ты пространство надрывным напевом своим,
Чтоб тронул сердца обжигающий вихрь твоих слов.

На памяти мало свиданий с ответным теплом –
Когда понимал, что задело, зажгло, увлекло.
Их – мало. Но ярким и чистым горят серебром
Те встречи на черни угасших времен. Все прошло.

Прошло, позабылось. Но каждый пред выходом час
Надеждою тайной душа отзовется опять:
Быть может, сегодня настал долгожданный тот раз,
Когда суждено всем огням так светло засиять.

Ты вышел на сцену, и зал удивленно затих.
Ты тихо и нежно притронулся пальцем к струне.
Как будто ты с верной подругой средь многих чужих.
В душе попросил: "Помоги же, любимая, мне".

Гитара послушно и преданно звук родила,
Своим чутким телом тебя отражая до дна.
И дрогнул твой голос. И дрогнула яркая мгла.
А в сумерках зала стеною стоит тишина.

И вспомнил ты ту, что милее всей жизни была,
Что дали небес подарила, глубины морей,
И к счастью дорогу открыла. А после ушла,
Оставив тебя догорать на углях серых дней.

Вернулась вся боль. И печаль захлестнула волной.
И голос к ушедшей любви через силу взлетел –
Он звал, тосковал, умирал, возвращался живой,
В губах воспаленных он нежною песней кипел.

Щемящее сердце стремилось до звездных высот,
Искало забвенья в бескрайних небесных полях.
Там так хорошо без страданий земных и забот,
И эти просторы не знают тревогу и страх.

Вдруг огненной вспышкой тебя разбудила звезда.
Очнулся. Твой взор пеленой застилает слеза.
На сцене ты вновь, с удивлением смотришь туда,
Где в зрительном зале блестят жаркой влагой глаза.

Не сразу ты понял, что счастье вернулось к тебе
И ласковым светом опять озаряет твой путь.
Знать, барду начертано так на звенящей судьбе –
Петь сердцем горящим, огнем опаляющим грудь.

2002/25