Жаба

Стоя у общежития девятиэтажного,
Из всех вершин смотрел я вниз.
Я подошёл к ней.
Нагнулся, подобрав с асфальта,
Сухой прах жизни неподвижной.

Разглядывая на ладони, он её подня;л,
Не просыпалась и на далёкий авто вой.
Потом глаза пыльные
Приоткрыла жаба.
Не понимая, уставилась на кого.

Зашевелившись, пыталась спрыгнуть медленно.
Но вяло лапы липкие скользят по пальцам.
Вдыхает подбородком.
Но давит снизу.
Давит и сбоку, сверху.
Хочет оттолкнуться.
Но не получается.

Свет фонаря вечернего собою перебив,
Подобно ей, два глаза не моргали.
Грудь поднималась.
И пальцы, ожог почуявшие простоты,
Тянулись вниз, в сердца пучину,
А нервы мышц почти тряслись,
Умоляя сжать.

Солнца лучи на заслоняют лестницы.
Слепят, отосланные отражением балконов.
Блеск, шпарящий сетчатку,
Шаги перебили,
Дыханием площадки стенок присвоенные.

В проходах снова эта вонь этажей:
Где специи, где гарь,
Где жир котлет дешманских.
От этого нос чешется.
И с громким, протяжным выдохом:
-Да что ты будешь делать!
Один работает наушник,
Второй, паскуда, будто дразнит.

Так постоянно,
Чавкает лишь звуками.
Резко из ушей их вытащив,
Громко в чехле захлопнул.
На миг зажмурившись,
От окон отвернулся,
Продавливая ступеньки сверху вниз.

Раздулся в коридоре.
Ключ прокрутил в замке.
Переодевшись,
Взял яйца, специи и сковородку.
Идя на кухню, в комнатном переулке,
Наткнулся на соседа.
Проходя, молча уставился.
Он за порог ступил,
Не глядя, дверь захлопнув.

Поморщил нос.
Какая вонь!
Пазухи носа рвёт жадно уксус,
Тела немочь прокисшая.
Тошнит.
А она всё глубже.
Метнув взгляд о дверь,
В спешке оттуда топает.

Открыв в душной комнате окно,
На 6 плиту "Огонёк" резко поставил.
Яйца разбил, жадно сделав вдох,
Шипит сигарета.
На стол присаживается.

При выдохе, платины рвутся на части черепа,
И мозг будто извне мнут кулаками.
Ядро раскалённое, что дыру в желудке делает,
Фиолетовыми оклаймлилось усыпительно парами.

Нажав на кнопку,
Экран отбивает:
"Не знаю, от кого так несёт,
Но если вы рядом бродите,
То мойтесь в раковине".
Отправил.
Положил на подоконник.

Шипит яйчница. Он хватает специи,
Но выскачив, банка стукнет набекрень.
Руки раскинул.
Отвернулся, вдохнув спешно.
И сигарету сжав, сланец потряс:
-Чудесно.

Пока склонился, чтоб ногу оттряхнуть,
Из проёма где-то, со звуком бюзины,
Раскрылась дверь.
Шаркает кто-то по линолеуму.
Он поднимает голову.
Сосед, руки на боках, стоит.

-Что ты имел в виду?
Очки поправив, требует.
-О чём ты?
-О том, что написал.
Оперевшись на одно колено, встал:
-Тебя это разве волнует?
-Да.
С улыбкой брови поднял сосед.

Потом руки скрестил перед майкой черной.
-"Пришёл спросить". И что теперь?
Спросил?
-Спросил.
-Ну и, чудесно.
Яичницу перевернуть, к плите отошёл.

Спиной повернувшись, лопаткой ездит.
Сосед уставился в затылок молча.
Прошло две секунды.
Прошло три ещё.
Сосед развернулся и, шаркая, ушёл к себе.

Вдали дверь встретилась с проёмом.
Яичницу ещё раз помешав,
Он долго выдохнул.
Пар будто забивает руки,
Разорвать готовый.
Нажав на кнопку, затянулся,
Глаза закрыв.

Вдруг на карнизе услышал скрежетание.
Ленно оглянулся.
Дерутся воробьи.
Один у другого щепотку хлебца отнимает.
Он наблюдает.
Молча.
Глаза прикрыв.

Приправ яичнице щепотку бросив,
Он вспомнил, что хотел подмести.
В уборной включив свет,
Веник берёт, совок.
Но вдруг нахмурился —
Совок в песке прилипшем.

Здесь раздаётся в колонке гитары звук,
Что колебаньем струн пробивает стены.
Нахмурился.
-Он это намеренно?
Уставился на дверь.
Вдохнул.

"С петелей дверь сшибая", зыркнул туда.
Музыка,
Будто впритык, в уши орёт.
-Они опять что-ли?
Вернулся.
Толкнул дверь.
Специи подмёл.
С нажимом линолеум сорокалетний
Веником пошаркав.

На кухне уж гарью отдаёт.
Он несколько сморщился.
На улице уши режет чей-то мотоцикл.
-Как ведь намеренно.
Проносится,
Трёт свежие по асфальту шины.
Схватив, нажал на кнопку телефона.

"В следующий раз уберите за собой.
Веник был грязный.
Я не прислуга".
Бросил в карман.
Затянется.
Першит, натерая проволоку.
Яйчница шипит.
Шипит, взрываясь.
Покашлял, надрывая лёгкие.

И тут, забздыкал телефон в кармане.
На миг вся ярость крышкой была закрыта.
Застыло всё.
Он сообщение открыл.
И с каждым словом, крышка плавится:

"Уже две недели нюхаю чью-то вонь
В белом полотенце с грязными вещами".
Но у меня нет белого полотенца.
Он хочет выставить.
Опять.
Не дожидаясь, топаю по коридору.

Запах гари разъедает нос.
Я стукнул в дверь.
Будто насквозь, стукнул ещё раз.
Музыки не было.
Но кто-то разговаривает.
Я отворил настежь.
-Я на телефо-
-А мне всё равно!

Пальцем тыкнув:
-Ты специально пишешь.
И ты специально публику вставляешь.
-Нет, это сосед мой чего-то хочет.
Он к трубке поворачивается.
Схватив с полки,
Швыряю в него книгу.

Локтём закрывшись,
Лицо передёрнуло.
-Перезвоню.
Телефон отставил.
-Ты знаешь,
Что на меня это раньше влияло
И ты специально!
-А что?
Больно?

Он подходил всё ближе.
-Какой же ты кретин.
Я челюсть сжал донельзя, головой качая.
-Это моя комната.
Отрезал с улыбкой.
-Иди отсю-
Шею его схватив, на пол толкаю.

-Ты трус.
Поганый трус.
Он, встрепенувшись, встал.
-Ты мне как брат был.
А теперь ты чмо.
И да,
Мне больно.
Вдыхает, подбородок он подняв.
-Сам виноват.
-Да пошёл ты.

Я собирался уходить, но повернулся:
-Ты мне тогда был нужен.
Он руки ставит на бока.
-И где ты был, мой "лучший друг"?
Молчание.
Я дверь утягиваю за собой.
 -Ты тот же, меня в чём обвинял.

2.

Закрывшись от него, ручку отпустил.
Пройдя на кухню, отдых дал комфорке.
Сковороду
Поставил на нерабочую поблизости.
Исходит пар в лицо.
Но есть не хочу вовсе.

Техническую дверь толкнув,
Выхожу наружу,
Холодный ветер стелится
По пазухам и горлу.
Тень отдавая,
Спускаюсь по бетонному крыльцу.
За углом в вейпшоп.
У меня жижа кончилась.

Как оно всё могло так обернуться?
Ещё три месяца,
Три месяца назад...
Я челюсть сжал.
Он говорил "ошибся".
Он?
И якобы не думал?
Ядро накалённое внутри трётся,
Вращаясь.

Как он может над этим смеяться?
Как может просто дальше жить?
И те же шутки я за стенкой слышу,
Как смехом заливается.
Он что, притворялся?

Взглянул наверх.
Луна.
Кратеры молчания.
И чёртов глаз слезиться из-за света.
Нос воспоминание проткнуло.
Ядро крутится,
Жаром давит наружу клетку.
Ведь я с ним многим делился,
Доверял!

Опустил я голову, закрыв глаза рукой.
Открыв, ногу спешно отставил влево.
Что это?
Камень?
Там лежал кто-то живой.
Прищурился,
Наклонился, опрясь на колени.

Стоя у общежития девятиэтажного,
Из всех вершин смотрел я вниз.
Я подошёл к ней.
Нагнулся, подобрав с асфальта,
Сухой прах жизни неподвижной.

Разглядывая на ладони, он её подня;л,
Не просыпалась и на далёкий авто вой.
Потом глаза пыльные
Приоткрыла жаба.
Не понимая, уставилась на кого.

Зашевелившись, пыталась спрыгнуть медленно.
Но вяло лапы липкие скользят по пальцам.
Вдыхает подбородком.
Но давит снизу.
Давит и сбоку, сверху.
Хочет оттолкнуться.
Но не получается.

Свет фонаря вечернего собою перебив,
Подобно ей, два глаза не моргали.
Грудь поднималась.
И пальцы, ожог почуявшие простоты,
Тянулись вниз, в сердца пучину,
А нервы мышц почти тряслись,
Умоляя сжать.

Прижатая к ладони брюхом без костей,
Застыв,
Не елозит лапами.
И подбородок скачет безудержно.
И часто.
Медленно моргает.
Я отвернулся.
Но взгляд с выдохом встретил.

Держа на руке, ладонью чуть прикрыл.
-Всё хорошо.
Куда нести тебя?
Я посмотрел в сторону магазинов.
Там, в небольшом лесу, есть парк.

И, выпрямившись, отправился к дороге.
Пробка.
Запах, выкуривающий едко душу изнутри.
Пара чёрных седанов,
Величавый "L"  кроссовер.
Мимо гудков быстро прошёл,
Жаба нервно билась.

Руки поднёс к груди, будто оно поможет.
Она лихо цепляется.
Хочет выскользнуть.
Но здесь асфальт, машины,
Дальше — тротуар, песок.
Но тело вызывает отчаянно прыгнуть.

Мы прошли пробку.
Мы прошли и улицу,
Вдоль ряда домов, спрятанных забором.
На коже жабы фонари
Палитру белую рисуют.
Заместо гудков и двигателей,
Подо мной гравий,
В кустах — сверчок.

Она пыталась выползти не раз.
-Ну глупая.
Куда ж
Ты лезешь?
Я мягкое и смазливые тело её
Обратно возвращал.
Она не глупая.
Здесь нет оскорблений.

Мой телефон завибрировал в кармане:
-Да?
-Ванюш, привет.
То была мама.
-Как твои дела?
Взглянул на озеро.
-Всё хорошо.
Кивнул, чуть заметно.

-Как на работе?
-Саша заболел.
Завтра ещё попросили выйти.
-Но ты вроде с друзьями хотел, нет?
-Двоих в прошлом месяце уволили.
И подняли зарплату.
Встречу, пожалуй, можно перенести.

И с гравия на асфальт ступив,
Под томным светом фонарей идёт.
И будь то ветер или два собаки около,
Он жабу отвернёт, к ладоням возвратив.

-А общежитие уже оплатил?
-Нет,
Но оплачу с зарплаты.
Там не хватает всего лишь тысячи.
-Хочешь — переведу.
-Нет, мам, не надо.

Ты мне и так много покупала.
-И что?
-Я заплачу, спасибо.
Потом мы говорили про младшего брата.
Жаба, будто подлушивая, в руке притаилась.

-Ну, ладно, мам.
Я у магазина.
-Давай, сынок.
-Давай, целую.
Телефон в кармане.
На жабу мягко взглянул.
-И надо ж было тебе сегодня погибать.

С асфальта переступив на почву,
Приходит он между скамеек,
Где бабушка звонит:
-Да, заказала
И записалась на месяц вперёд.
Что?
Милая, говори громче, я не слышу.

Мимо скамеек, спускаясь о бугор,
Я подошёл к пруду лесного ожерелья:
Кроны серебряный налёт
Переливают меж собой.
Гуляют голуби.
Поют сверчки.
Квакают где-то.

И в полуприсед сев, взглянул я на неё.
Всё те же нынешним поглощённые глаза.
Из рук — в озеро.
Булькнув, лапами
Воду холодную задвигала,
И к камышу жаба плывёт, уменьшаясь.

А я сидел.
Я не моргал, даже под фонарём.
Глаза прикрыв,
Вдыхаю холодную сонливость,
Ту, ледянящую, вечера просторность,
Что зовёт остаться,
Но, знаешь, скоро идти.

Поднявшись, на колени обопрясь,
Не слышал я мысли ни одной:
Только кроссовки, мнущие землю, гравий,
Только томной фонарностью
Мельканье мотыльков.

Вернувшись, открывая дверь,
Мне из-за корпусов доносится плясание,
Громкие скрежеты,
Ритма канитель.
"Сегодня вечеринка от Ковкомбанка!".

И рядом с этой надписью, входя, углядел:
"Ремонт с 11 до 15 водоканала".
Пропуск пиликнул.
Иду по плитке налево.
Мои протяжные шаги.
И сырость коридора.
Ламп мелькание.

Нажав на кнопку, смотрю на клумбу.
Вот здесь, у бардюра, сидела жаба.
Смотрю.
Лифт прибыл.
Смотрю, дольше чуть, чем нужно.
Затем, в обуви запах невольный вступаю.

Двери готовы съехаться,
Скрипнув, широко,
И палец висит пред панелью кнопок.

Но встав ногами в старый советский лифт,
В какое, нажав, завтра
Прибыть хотели б вы?

23-25.09.25.