Манькин Пал Исакыч. Коммунист

               Фамилия МАНЬКИН
               В театре была ходовой.
               Она и веселием манит,
               И необычной судьбой.

    Он был член КПСС,
    И партийный лидер.
    Но сам туда не лез,
    Был народом избран.

    Он бесспорно обладал
    Мудростью житейской,
    И удачно возглавлял
    Группу партячейки.

    Их заводил в те годы,
    Как любой, и наш театр,
    Партсостав балета, хора,
    И солистов, пролетариат.

    А пролетарии в театре,
    Те, в ком души не чаем,
    И бывает, что спектакли,
    Иногда для них играем:

    Реквизиторы, гримёры,
    Радио-электро смены,
    Постижёры, бутафоры,
    Монтировщики у сцены.

    Манькин весело служил,
    Преданно и деловито,
    Всей душой руководил
    Нашим цехом реквизита.

    Пролетарские основы
    В нём существовали,
    И ему для речи слово
    На собраниях давали.

    А бывало, он хитро
    «От народа» выступал,
    И «на выбор» партбюро
    По бумажке предлагал.

    Он в карьере б преуспел,
    Сделав жизнь чудесной,
    Если б не его акцент
    Тот ещё, одесский.

    Убеждённо говорил,
    Размышлял неплохо,
    А зал, что было сил,
    Сдерживал свой хохот.

    Иногда терпеть нельзя
    Сидящим было в зале,
    И тогда ему в глаза,
    Дружно хохотали.

    Но он не обижался,
    Всех отечески любил,
    Про успехи распинался,
    Зори благодатные сулил.
 
    Мыслил видимо, красиво,
    Только говорил наоборот,
    Отвечал, не любит пиво, -
    «Он же горко мине в рот».

    Его «перлы» - прибаутки
    Молодёжь твердила наша.
    И распространяла шутки
    Просто «перловая» каша.

    Было очень интересно
    Воспринять, на зависть:
    «Я принёс этова крэсла,
    Чтоб вы ему не баловались»

    В юбилей худрука ликовали,
    Начал он своё выступление:
    «Долго Вам фонар искали,
    И нашли... к сожалению».

    У него проблемы слуха,
    Грызли много лет подряд,
    Матерясь, он ладил в ухо,
    Самодельный аппарат.

    Из жестянки коробок,
    Допотопный агрегат,
    Там за ухо проводок,
    Где наушники трещат.

    Та коробочка ломалась.
    Пал Исакыч, беззаветно,
    С ней возился, чертыхаясь,
    Надевая для дела незаметно.

    Над ним подтрунивали, «мило».
    Остряк-зануда, Господи, Прости,
    Вопросом старика тиранил, было,
    Не слушает ли он чужое БиБиСи?

    И он, бедняга, искренне пугался,
    Оправдывался, аппарат скрывал,
    Но иногда протестом наполнялся
    И «шутника» по-русски посылал.

    На фронте был он, или на гражданке,
    Как и год его рождения не знаю я пока,
    Но офицер Абрам Исакыч МАНЬКИН
    Плыл по реке БЕССМЕРТНОГО полка.
   
    Театр имел «могучую мортиру»,
    Чугунный неподъёмный ящик,
    В запасе реквизиторского мира,
    Рождающую «выстрел настоящий».

    Из ящика торчал железный «палец»,
    Да массивный прилагался молоток,
    Им долбануть о «палец» полагалось,
    Чтоб раздвался «выстрела» хлопок.

    И вот, однажды у меня в спектакле
    От «выстрела» не вздрогнула земля,
    Три раза он отчаянно дубасил палец,
    И зал взорвал дикий его вопль - «бля!»

    Но главное, что был он коммунистом,
    Верно партии служил, с ней страдал и рос,
    Был нищим, но довольным, и как говорилось,
    В партии он был не ЧЛЕН, а безусловно  МОЗГ.
   
    Он как-то долго выступая на собрании,
    Увлёкся. Кто-то крикнул, - ясно всё давно!
    Ответил гневно он, чуть не лишась сознания,
    Тому: «Хотя меня обрэзали, я кончу всё равно!»

    Таким был он, наш Павел МАНЬКИН,
    Что свято верил в ЗОРИ коммунизма,
    Страны ушедшей винтик маленький,
    С которым многое утратила Отчизна.

    4.05.2019 года