Легенда о Золотом Кружеве Маасдама

В туманных землях Нижних Земель, где ветер гонит облака по равнинам, а каналы сверкают, как серебряные нити, жил некогда сыровар по имени Корнелиус. Он был мастером своего дела, но душа его томилась по одному – создать сыр, достойный королей. Не просто сыр, а песнь, застывшую в молоке, символ голландского изящества.

Корнелиус долго экспериментировал, добавляя в свое молоко особые закваски и томя его в дубовых бочках. Однажды, после особенно долгой выдержки, он извлек из погреба громадную сырную голову и, разрезав ее, ахнул. Внутри сыр был не плотным и однородным, а пронизанным множеством причудливых дыр, будто кто-то сплел внутри него золотое кружево. Воздух наполнился сладковатым, ореховым ароматом.

«Провал!» – в отчаянии воскликнули его ученики. «Мыши погрызли сыр!»

Но Корнелиус, приглядевшись, увидел в этих дырах не порчу, а чудо. «Это не мышиные укусы, – сказал он. – Это поцелуи ангелов, что спускались в погреб и дышали на сыр. Они оставили здесь частичку небес».

Сыр назвали в честь города Маасдам, и слава о «золотом кружеве» разнеслась по всей Европе.

И вот как-то раз в Голландию с Великим посольством прибыл русский царь Петр Алексеевич, жаждавший перенять лучшие европейские достижения. Услышав о диковинном сыре, он пожелал его немедленно отведать.

Петр, человек прямой и суровый, привыкший к плотным, вощеным сырам, что хранились месяцами в дорожных запасах, воссел за стол. Перед ним на серебряном блюде возвышались ломти Маасдама, сияющие, как соты из солнечного света.

Царь пристально посмотрел на сыр, нагнулся ближе, и брови его грозно сдвинулись. Он тыкал пальцем в большие, идеально круглые дыры и лицо его побагровело.

«Что за насмешка?! – громыхал его голос, от которого звенела хрустальная посуда. – Вы подаете царю сыр, который мыши обглодали? Или вы думаете, что я не отличу брак от яства?»

Придворные и голландские мастера замерли в ужасе. Гнев Петра был известен всем. Но вперед вышел старый Корнелиус. Он низко поклонился и сказал:

«Ваше Величество, это не порча, а наша гордость. Это не мыши грызли сыр. Это сам Ветер с берегов Мааса, что кружит наши мельницы, заиграл в нем на своих дудочках-отверстиях. Или, если угодно, это следы от пальцев голландских фей, которые по ночам проверяют сыр на зрелость. Позвольте вам доказать.»

С этими словами он поднес царю ломоть. Петр, все еще хмурый, отломил кусок и отправил в рот. И тут его гневное лицо преобразилось. Он ощутил нежный, сливочный вкус с сладкими нотами лесного ореха. Сыр таял во рту, рассказывая ему истории о зеленых лугах, тучных коровах и терпеливом мастерстве сыроваров.

Царь медленно прожевал, вытер усы и глянул на Корнелиуса.

«Хитры вы, голландцы, – сказал он, и в уголках его глаз заплясали смешинки. – Вруны. Но сыр... сыр – чудо. Мыши, говоришь? Феи? Не верю я твоим сказкам, старик. Но если такой вкус рождается из дыр, то прикажу и в России сыры дырявые делать!»

С тех пор легенда о том, как русский царь принял Маасдам за мышиный сыр, путешествовала из уст в уста. А сам Маасдам стали называть не иначе как «царский сыр с мышиными дырами» – сыр, который обманул самого Петра Великого, но покорил его своим нежным сердцем, спрятанным под золотым кружевом.