Зима двадцать пятого

Зеркальность стёкол укрыл белизной мороз,
И отраженье в окне говорит о том,
Что зря сюда я тоску по земле принёс.

Над русским вечером власть берёт снег; кругом
Следы ушедших из дома к речной тиши.
Хоть весь январь пиши
Картины - дом, не укрытый стальным замком,
Ничто не видно зимой в глуши.

Свеча сгорит через ночь или две; успеть
Мне б долюбить запах ели лесной в углу,
Ничто не вечно, к чему ж лишний сон жалеть...

Здесь где-то празднуют взрывами злую мглу,
Что скрыла фары машин, фонарей огни.
Когда придёшь - верни
Меня, тоска, к разодетому в ночь столу.
И вот, опять мы с тобой одни.

Под гордым именем лёд затрещал с утра,
В слезах цветы понесли к глубине могил,
Январских вьюг не смогла отцвести пора...

Я выйду ноги в сугробах мочить, но сил
Хватило б глянуть на бег циферблатных стрел -
Домучить ночь не успел.
Дай жизнь ещё одну, чтоб этот снег любил,
Что грустный город зимой согрел.

Зрачки покроются льдом, увидав, что вне
Домашних кухонь любовь не способна жить,
Лишь бы стремиться за ней угодить весне...

И будут дальше в мороз глину в почве рыть,
Автомобиль, пролетев, посигналит нам,
И мы вернёмся в храм,
Чтоб проводить, и опять общий страх забыть.
Пристанет ругань к младым губам.

И пройдут метели, вьюги,
Путник дом в снегах найдёт,
И закончится от скуки
Долгий двадцать пятый год.