Острова памяти

Книга жизни
Отрывок «Острова памяти»

Детство моё лишь в памяти моей хранится....
Размытые вспышки, между ними провалы и запахи... яркие запахи тех лет я почему-то помню хорошо..

Самая ранняя вспышка - мне три года!
Я стою на холодном подоконнике, прилипшая лбом к мутному стеклу. Двор внизу расплывается в слякоти, смешанной с моими солёными слезами;
Вдыхаю запах сырого окна.....Я плачу и чувствую то щемящее детское одиночество, эту неподъемную для маленького сердца пустоту. И главный вопрос, на который у меня никогда не было ответа: почему в этом огромном мире я — одна?

Внезапно — скрип, грохот, и в комнату врывается вихрь — это мама. Вся — испуг, паника, отчаяние. «Марина, а-а-а! Господи, чего же ты на подоконник забралась?!» — её голос срывается.

А я, оглушённая её страхом, лишь смотрела круглыми глазами, не в силах объяснить, не в силах понять: почему оставаться одной — это так страшно?
Мама нередко оставляла меня одну, под присмотр бдительных соседок по общежитию и бежала на работу; С тех пор я всегда натренирована справляться с одиночеством и даже научилась получать от него удовольствие, за что её благодарю ;

Провал. Новая вспышка. Теперь я важная путешественница, качаюсь в кабине папиного грузовика. Меня швыряет на ухабах в разные стороны, как плюшевую куклу, но я счастлива! У папы в машине всё было можно! Мы едем по насыпной дороге, и этот едкий, славный запах солярки... смешанный с дорожной пылью, навсегда врезался в моё обоняние как символ свободы;

Ещё провал. Сосновый бор; Свежесть такая тёплая, птицы поют. Чувствую навстречу идёт мама… не узнаю её: прозрачная, худенькая женщина, с огромными уставшими глазами и ощущаю её боль. А за спиной у неё — высокий забор, а за забором — больница, откуда тянет резким, пугающим духом лекарств. Почему-то из леса мы уехали без неё и эта детская тревога так и осталась безмолвным вопросом...почему мамина боль пахнет лекарствами?

Провал. Вспышка. Детский сад. Передо мной — тарелка с гороховым супом, а на второе — гороховая каша. Ломтик хлеба с призрачными следами масла; Детская логика подводила безжалостный итог: съем весь этот горох — заболит живот, не съем — всёравно заболит.. от голода ; Безвыборность человеческого бытия была мной усвоена ещё в садике. А запах той гороховой каши врезался в память, как запах детской безысходности...

А после — тихий час, лотерея с раскладушками. «Крутите барабан, детки! Та-дам, Маришка, тебе достается та, что вчера обмочил Юрка!» Юрка, сын воспитательницы, работал под мамкиным прикрытием ; ему два раза на одной и той же раскладушке спать было не положено! Смирение и этот кислый, стойкий запах Юркиной «радости» тоже помню до сих пор...

И наконец, школа. Первый класс. Холодное утро, я тороплюсь одна, без часов, подгоняемая внутренней тревогой опоздать и любопытством перед новыми знаниями. Сажусь за парту, беру в руки перьевую ручку — орудие пытки для моих пальцев. Я не писала, я царапала бумагу, рвала и ставила безнадежные кляксы;
Учительница убеждала, что перьевая ручка нужна для каллиграфии. С тех самых пор моя «куриннолапчатая» каллиграфия всегда со мной и этот запах чернил — терпкий и горький — я запомнила навсегда...

Эти острова памяти, пронизанные одиночеством, счастьем, тревогой, смирением и любопытством, стали тем фундаментом, на котором выстроилась я.

Своим детям часто показываю их фото/видео с момента рождения и это придаёт им чувство опоры внутри, безопасности и понимания, что их детство было наполнено всеми красками! Благодарю современные технологии!

Наше же поколение каждый раз собирает свою опору по обрывкам запахов, вкусам и острым эмоциям, которые врезались в память.
Продолжение следует...

#воспоминания
#гештальт