Горе от ума 21 век - часть 27

Явление 37

(Те же все и Чацкий)

НАТАЛЬЯ ДМИТРИЕВНА

Вот он.

АРИНА

       Ш-ш!

ВСЕ

              Ш-ш!

(Пятятся от него в противную сторону)

ХЛЁСТОВА

         Нелёгкая безумца принесла.
Подальше от словесной перестрелки.

(Уходит с кряхтением в дамскую комнату)

ФАМУСОВ

Пожалуй, Соня, лучше б ты ушла.

(Опасливо)

Любезнейший! Ты не в своей тарелке.
Ты бледен. Не вполне здоров?
Позвать, быть может, докторов?

ЧАЦКИЙ

Устал от дружеских тисков,
И лживого словесного участья.
Кружится голова от этих пустяков,
И негде спрятаться от этакого счастья.

(Подходит к Софье)

Возможно, лучше б мне отбыть?
Три раза даже я пытался.
Но не могу. Я крепко привязался
Хоть не ко всем, прошу простить. 

Напрасно предавался я мечтам,
Что за границей новый ум найду.
Потратил годы я на ерунду,
Искал я счастье, но совсем не там.

СОНЯ

(Чацкому)

Вам, значит, снова нравится Москва?

ЧАЦКИЙ

Когда б она была не такова,
Какой её по возвращении нашёл,
Всем городам её бы предпочёл.

ФАМУСОВ

(Шёпотом всем, то стоит за спиной Чацкого)

Прошу всех к чаю – стол накрыт.

СОНЯ
 
(Чацкому)

Так чем же вас Москва гневит?

(Гости постепенно уходят, пока Чацкий говорит свой монолог)

ЧАЦКИЙ

Все – как билеты «Спортлото»,
Пока не поскребёшь, понять не сможешь, кто.
Кто выглядит и деловым, и важным.
Коль поскребёшь – окажется продажным.

Всяк хочет выглядеть не тем, кто есть.
И по одёжке получает честь.
Миллиардер рядится в инженеры,
А офисный планктон – в миллионеры.

А блогерша здесь ездит в магазин
Садясь в свой личный белый «Лимузин».

И даже в мелочах все притворяются хитро.
Послушаешь – никто не ездит на Метро.
А всякий ездит на такси,
Хоть у кого спроси!
Для этого вам скажут тысячу резонов. 
Откуда в день там восемь миллионов?

(Чацкий поворачивается к зрительному залу, Соня за его спиной потихоньку тоже уходит)

Была там в комнате случайная беседа.
Сперва благообразно, не спеша.
Одни хвалили больше шведа,
Другие преклонялись перед США.
Тем – Франция безумно душу греет,
Германия другим милее прочих,
До Англии полно охочих,
А этот за Израиль всех отбреет.

Так распалились, многие кричат.
Глаза сверкают, в поте лица…
Ну понял я бы – триста лет назад.
А нынче – чем мила вам заграница?

Хотел вмешаться я – сам, впрочем, виноват.
Ведь сам вернулся два лишь дня назад.

В другом углу – патриотизм квасной.
И чуть ни матами ругают заграницу.
Кичатся все во всём своей страной,
И даже там, где нечем и гордиться.

Давно понять нам всем необходимо,
Где отстаём, а в чём непобедимы.
Где отстаём – там надо поднажать,
А кто мешает – тех сажать.
Хотя б на пенсию или в отставку.
Ведь всех на Колыму – там будет давка.

Куда как боязно нам жуликов унять,
И даже тех, кто пойманы с поличным.
Поскольку опытом мы знаем личным,
Всех жуликов в кутузку не загнать!

И опыт доказал, к тому же:
Они уйдут, другие будут хуже!
Откуда только этаких набрали?
Как будто, в очередь стояли, ждали.

Я б, право, не хотел, как прокурор,
Кичиться правотой, касаясь разных тем,
Но этот очень острый разговор,
Он интересен всем…

(Оглядывается, намереваясь рукой обвести всех присутствующих и видит, что никого нет)


Конец III действия