Лунный человечек

Это одно из моих самых любимых стихотворений.
Сколько бы я его ни перечитывала, так и не смогла его сократить.
Любимое — потому что родилось на одном дыхании: я начинала писать, не зная, чем оно закончится.


    Лунный человечек

Лунный человечек.
Он притягивает как магнит.
Но я-то знаю:
он зол, жесток, суров, и то,
что он в себе несёт -
не просто сладостная песнь,
а рок судьбы, тяжёлый крест.

Его не видно днём,
и ночью
он прячется за лик луны.
Его видать лишь пару дней,
в тот миг,
когда растущий месяц,
и он сидит там,
свесив ножки,
на краюшке луны.

В руках его златая флейта,
и из неё под свет луны
выходит песнь,
и слаще звука в мире нет.
И в каждом звуке слышит тот,
кто впал в отчаяние,
весть,
и действий план,
и дарит музыка ему надежду.

Но мне-то знать —
он не к добру,
он песнь поёт лестнее всех похвальных песен
и с лунным светом шлёт на землю
всем прохожим,
развесившим от скуки и отчаяния уши,
он символы, иероглифы, слова,
которые осядут по карманам, сумкам, душам
и будут тяжелее всякого свинца.

В тоске мы утешенья ждём
там, где его нет:
в вине, игре, забавах.
Он это знает,
он расскажет нам,
что так и надо.

В тумане в ночь,
когда луны лишь нить видна,
расскажет лунный человечек нам,
как мир прекрасен,
где правды нет,
где ложь сладка настолько,
что разум ты готов отдать за её ложку.

Бежим мы изо дня в другой,
без паузы, без сна.
Лишь горечь и проблеск мысли, обёрнутый мечтой,
заставит нас на миг остановиться.
Но что-то колет в бок:
«Беги, не распускай здесь нюни.
Мечта мечтой, но есть и дань, и долг,
иначе ты тут никому не нужен».

И в этот миг выходит он,
наш лунный человечек,
он чувствует отчаяния стон,
он лекарь,
что лишь свою душу лечит.
Он равнодушен к нам, к мирским созданиям.
Он дьявола дитя, возможно,
уж точно не от Бога он.

Он посылает песнь свою с небес на землю.
Ты слышишь в ней свою мечту
и проблески надежды.
Ты замираешь,
ведь нашёл, услышал то, что хочешь.
И нежный звук, сливаясь с лунным светом…
согревает душу.

Твой дух поднялся — ты нашёл
в миру мирском
своё предназначение.

Чем громче радость и прозрачнее слеза,
тем дольше остаёшься ты на месте,
под лунным светом, под звуки песни маленького лунного злодея.
Но злой колдун не дремлет,
он-то знает,
что ещё миг — и распахнёшь ему свою ты душу,
послать тебе он сможет весь груз,
весь грех, весь страх,
с которым он живёт, и он ему не нужен.
Он лечит душу лишь свою,
ему плевать на нас, на смертных.

Найдя мечту,
в уме представив, что мы  в раю,
мы просто топчемся на месте.

И сердце больше не замрёт от предвкушения победы,
оно покрылось страхом,
что каждый шаг вперёд ведёт лишь к краху,
и нету смысла в наших грёзах и идеях.
Лишь та дорога, кою шли мы раньше
до бренных мыслей о мечте и счастье,
лишь та дорога, что нам знакома,
ведёт к судьбе, и нет пути иного…
Лишь тот, что свыше дан.

И с этим грузом обходим мы с тех пор
и лунный свет, и маленького лунного злодея.
Нас не прельщают его песни,
и нет в душе искры.
Мы просто движемся по кругу,
который выбрали не мы.

Я знаю — этот человечек зол, жесток, суров,
но то, что он несёт в себе — лишь пыль, лишь знак —
остановиться, вытряхнуть весь страх.

Я знаю то, о чём я говорю.
Я видела его
во тьме ночной.
Настолько сладостен его был зов,
что душу распахнув, стояла я в его лучах,
под песнопения его,
ловила его символы и я.
И тут, почти ослепнув от лунного сияния, я к небу взор свой устремила:
«Лицо своё открой!» — вдруг закричала я, —
«О ирод, что меня сбивает с толку, с пути, который, чувствую, мне принесёт и счастие, и славу.
И выйди ты ко мне, коль не боюсь тебя я».

Отчаяние, страх и ясность…
и смех, и радость…
«О боже, лунный человечек — часть меня».