От тишины к мировой сцене

На протяжении поколений жизни женщин в Узбекистане писались не ими, а за них. Девочек с детства воспитывали молчаливыми, послушными и невидимыми. В деревнях они росли у плиты в домах без газа и электричества — не только потому, что коммуникации туда не доходили, а потому что возможности были отрезаны задолго до этого.
Им говорили, как будет выглядеть их жизнь: что им стоит изучать (и стоит ли вообще), за кого они выйдут замуж, когда родят, как им следует говорить и одеваться. Их молчание не было выбором — оно было унаследованным. И воспринималось как добродетель.
Я знаю это, потому что я через это прошла. Я была тихой девочкой. Любила читать, наблюдать, мечтать. Но никто не спрашивал, чего хочу я. Мой путь был проложен до меня. Мне говорили, что делать и кем быть. Я рано вышла замуж, стала матерью и шла по маршруту, который был мне предложен. Долгие годы я жила так, словно это не моя жизнь. Мой голос был погребён под слоями долга, страха и ожиданий.
Но потом что-то изменилось. Медленно, но неотвратимо я начала писать. Сначала в тетрадях, потом — в компьютере. Я даже не называла это письмом — это было похоже на дыхание. Из меня вырывались слова, которые я сдерживала годами. Я поняла: рассказ, рефлексия, выражение — это не роскошь. Это выживание. Письмо стало для меня не только побегом, но возвращением домой. Способом вернуть себе ум, тело, имя.
И я в этом не одна.
По всему Узбекистану происходит тихая революция. Женщины возвращают себе голос, права, мечты. Девушки из Ташкента и Самарканда, а также из самых удалённых кишлаков, поступают в ведущие вузы мира: Гарвард, Оксфорд, Сорбонну. Они работают в международных компаниях, создают стартапы, ведут уроки и вступают в глобальные дискуссии. Они пишут книги, изучают программирование, строят будущее, которое их бабушки даже не могли бы себе представить.
Я вижу это каждый день в своей образовательной работе. Девушки мечтают не только о браке, но и о карьере, путешествиях, влиянии. Для них английский язык — это не просто предмет, а настоящий паспорт в мир.
Но это преображение происходит не только в элитных кругах. Оно проникает в повседневные дома, где постепенно происходят тонкие, но важные сдвиги. Родители начинают слушать своих дочерей, а не только давать указания. Они спрашивают, кем девочка хочет стать, а не решают за неё. Образ идеальной узбекской женщины меняется: от тихой хранительницы очага — к самостоятельной, активной, осознанной личности.
Путь ещё долог. Патриархальные нормы всё ещё глубоко укоренены. Гендерное насилие, ранние браки, дискриминация на работе — это всё ещё наша реальность. Во многих регионах девочек по-прежнему забирают из школы, чтобы готовить к замужеству. Женщин по-прежнему осуждают за то, что они высказываются, стремятся к независимости или проявляют "чрезмерные амбиции".
Но мы не сдаёмся. Потому что, однажды обретя голос, уже невозможно вернуться к молчанию.
Я хочу, чтобы мои дочери — и мои сыновья — росли в стране, где женщины свободны творить, задавать вопросы, вести за собой. Я хочу, чтобы они знали: идентичность — это не то, что тебе навязывают. Это то, что ты открываешь, строишь и защищаешь.
Когда я была маленькой, я думала, что молчание — это безопасность. Теперь я знаю: это была клетка.
Узбекистан меняется. Свет возвращается в дома, долго жившие во тьме. И это не только электричество. Это книги, идеи, диалог. Женщины больше не ждут разрешения, чтобы жить полноценно. Мы встаём, говорим, двигаемся вперёд — не только ради себя, но и ради каждой девочки, которая всё ещё шепчет свои мечты в темноте.
И мы не вернёмся назад.