Потомки чекистов. Покаяние? Не дождётесь!

На "Дожде" три еврейки затеяли разговор "Что переживают потомки-чекистов?" Скользкая тема для ведущих, у которых 5-ая графа... Главное в любом расследовании - не выйти на самих себя. Не вышли. Изворотливо коснулись темы, но виртуозно ускользнули от выводов и прочей дребедени...

Что переживают потомки чекистов? Выводов не дождались... Получается, дети ублюдков-дегенератов по-прежнему на своих местах, высоких должностях. Ну покаялись маленько, и дальше - всё та же жизнь-малина. Дом - полная чаша, дети, внуки, поездки за границу... А русские - в земле, не отомщённые. Чёто не сходится с их откровениями. Должна Вселенная отомстить за нерождённых русских детей, за уничтожение лучшей части человечества. И воздаяние должно быть таким, чтобы содрогнулась Вселенная. Чтобы их дети визжали от боли и страдания на глазах их родителей. Чтобы у них всё ушло в прах - успех, карьера, дом, здоровье, многочисленный РОД. Вот тогда будет отмщение. Оно конечно не вернёт миллионов русских, но хотя бы будет справедливость...

Всех потомков крысо-нелюдей обнулить! Обнулить весь РОД! Только так выглядит воздаяние за геноцид. Пружину слишком долго сжимали... Отдача должна быть мощной!

Еврей Владимир Яковлев признался: "Мы все – внуки палачей".

Прям слёзы пузырями пошли - как жалко-то детей и внуков палачей!

«Белый хлеб икрой намазан густо,
Слезы кипяточка горячей...
Палачам бывает тоже грустно.
Пожалейте, люди, палачей!»

Кто такой Владимир Яковлев?

Сын известного советского журналиста Егора Владимировича Яковлева и Ирины Александровны Яковлевой (рожд. Вайнер), внук чекиста Владимира Ивановича Яковлева. Основатель издательского дома "Коммерсант".

В его признании доминирует не раскаяние, не желание попросить прощение у изнасилованного евреями русского народа. Нет, в этом признании его размышления про его личные страхи... Еврей же... Как сказал один раввин - у евреев нет совести. Личные страхи есть, а совести нет.

Признание Владимира Яковлева в Facebook

"Меня назвали в честь деда. Мой дед, Владимир Яковлев, был убийца, кровавый палач, чекист. Среди многих его жертв были и его собственные родители. Своего отца дед расстрелял за спекуляцию. Его мать, моя прабабушка, узнав об этом, повесилась".

"Мои самые счастливые детские воспоминания связаны со старой, просторной квартирой на Новокузнецкой, которой в нашей семье очень гордились. Эта квартира, как я узнал позже, была не куплена и не построена, а реквизирована - то есть силой отобрана - у богатой замоскворецкой купеческой семьи".

"Как я узнал позже, моя бабушка, которую я очень любил, большую часть жизни успешно проработала профессиональным агентом-провокатором. Урожденная дворянка, она пользовалась своим происхождением, чтобы налаживать связи и провоцировать знакомых на откровенность. По результатам бесед писала служебные донесения.

Диван, на котором я слушал сказки, и кресла, и буфет, и всю остальную мебель в квартире дед с бабушкой не покупали. Они просто выбрали их для себя на специальном складе, куда доставлялось имущество из квартир расстрелянных москвичей".

"Под тонкой пленкой неведения мои счастливые детские воспоминания пропитаны духом грабежей, убийств, насилия и предательства. Пропитаны кровью.

Да что я, один такой? Мы все (евреи), выросшие в России - внуки жертв и палачей. Все абсолютно, все без исключения. В вашей семье не было жертв? Значит, были палачи. Не было палачей? Значит, были жертвы. Не было ни жертв, ни палачей? Значит, есть тайны. Даже не сомневайтесь!

Мне кажется, мы сильно недооцениваем влияние трагедий российского прошлого на психику сегодняшних поколений. Нашу с вами психику. По сей день, прощаясь, мы говорим друг другу - "До свидания!", не сознавая, что "свидание" вообще-то слово тюремное. В обычной жизни бывают встречи, свидания бывают в тюрьме".

"Оценивая масштаб трагедий российского прошлого, мы обычно считаем погибших. Но ведь для того, чтобы оценить масштаб влияния этих трагедий на психику будущих поколений, считать нужно не погибших, а - выживших. Погибшие - погибли. Выжившие - стали нашими родителями и родителями наших родителей.

Выжившие - это овдовевшие, осиротевшие, потерявшие любимых, сосланные, раскулаченные, изгнанные из страны, убивавшие ради собственного спасения, ради идеи или ради побед, преданные и предавшие, разоренные, продавшие совесть, превращенных в палачей, пытанные и пытавшие, изнасилованные, изувеченные, ограбленные, вынужденные доносить, спившиеся от беспросветного горя, чувства вины или потерянной веры, униженные, прошедшие смертный голод, плен, оккупацию, лагеря".

"Задумывались ли вы когда-нибудь о том, до какой степени этот жизненный опыт трех подряд поколений ваших ПРЯМЫХ предков влияет на ваше личное, сегодняшнее восприятие мира? Вашу жену? Ваших детей? Если нет, то задумайтесь.

Мне потребовались годы на то, чтобы понять историю моей семьи. Но зато теперь я лучше знаю, откуда взялся мой извечный беспричинный страх. Или преувеличенная скрытность. Или абсолютная неспособность доверять и создавать близкие отношения.
Или постоянное чувство вины, которое преследует меня с детства, столько, сколько помню себя.

В школе нам рассказывали о зверствах немецких фашистов. В институте - о бесчинствах китайских хунвейбинов или камбоджийских красных кхмеров. Нам только забыли сказать, что зоной самого страшного в истории человечества, беспрецедентного по масштабам и продолжительности геноцида была не Германия, не Китай и не Камбоджа, а наша собственная страна. И пережили этот ужас самого страшного в истории человечества геноцида не далекие китайцы или корейцы, а три подряд поколения ЛИЧНО ВАШЕЙ семьи".

"Самое страшное последствие наследственной травмы - это неспособность ее осознать. И, как следствие, - неспособность осознать то, до какой степени эта травма искажает наше сегодняшнее восприятие действительности. Неважно, что именно для каждого из нас сегодня является олицетворением этого страха, кого именно каждый из нас сегодня видит в качестве угрозы - Америку, Кремль, Украину, гомосексуалистов или турков, "развратную" Европу, пятую колонну или просто начальника на работе или полицейского у входа в метро.

Важно - осознаем ли мы, до какой степени наши сегодняшние личные страхи, личное ощущение внешней угрозы - в реальности являются лишь призраками прошлого, существование которого мы так боимся признать?

...В 19-ом, в разруху и голод, мой дед-убийца умирал от чахотки. Спас его от смерти Феликс Дзержинский, который приволок откуда-то, скорее всего с очередного "специального" склада, ящик французских сардин в масле. Дед питался ими месяц и только благодаря этому остался жив. Означает ли это, что я своей жизнью обязан Дзержинскому?

И, если да, то как с этим жить?"