Голодные игры

Я не могу думать - это запретная тема,
И не важно, какая скрывается в этом проблема,
Только эта странная тяга, когда мимо пекарен
Определённой сети прохожу - бить стекло при пожаре.

Кроме этого, могу думать о чём угодно,
Как размыто было мне хорошо, и абстрактно плохо,
Как замечательно (почти в кавычках) я поживаю сейчас,
И как на грушевый было плевать - главное, яблочный спас.

Я могу блуждать мысленно в фрагментах дырявой памяти,
Но не там, где я ела снег с грязью испуганно на людях,
Мне разрешили знать лишь название своей модной болезни,
Но вдаваться в её значение было бы сейчас бесполезно.

А может, и вовсе разрушило бы мою автономность,
"Выгорание через 3... 2..." - не позволяет вслух говорить мне скромность,
В то время, как 1 и 0 давно уже отсчитали,
Мне запретили думать о волдырях и о въевшемся запахе гари.

Мне разрешили опуститься вниз по пирамиде Маслоу,
Мне бы поесть, прогуляться и лечь спать вовремя, не видя снов,
Я улыбаюсь от удовольствия, чувствуя грани своих возможностей,
Я таю вместе с улыбкой, забывая о правилах осторожности.

Мне нельзя представлять то, чего нет на самом деле,
Мне нельзя вспоминать масштабы своей страшной потери,
Не о том, что ушло тогда - а о том, что со мною осталось,
Моя уязвимость и тотальная хроническая усталость.

Ни за что мне нельзя думать, почему год не могла слушать Тейлор Свифт,
he hated accidents until they went from friends to this,
Я accidently резала руки, разбивая стекло при пожаре,
Кориолан Сноу дарил белые розы, все пропитаны запахом гари.