Итак, декабрь. Календарь, как стражник

Итак, декабрь. Календарь, как стражник,
сменил листву на белый караул.
Пространство стало плоским и бумажным,
и ветер в трубах горестно вздохнул.

Что в этом нового? Лишь смена декораций,
где жизнь, как моль, забилась в складки штор.
И нет причин ни плакать, ни смеяться,
в пустой квадрат, вперив туманный взор.

Зима — есть форма времени, не боле.
Застывший жест, где каждый взмах ресниц
рождает иней на оконном поле,
и мысль летит стремительнее птиц
на юг, туда, где море бьёт о скалы,
где нет нужды в пальто и сапогах.
Но тело здесь. И комната, как скальпель,
вскрывает пустоту в твоих глазах.

И в этой белизне, где цвет низложен,
где тень длинней, чем прожитая жизнь,
ты вдруг один, беспомощен, разложен
на атомы. И сколько ни крепись,
а холод проникает под одежду
не в кровь, но в суть, в невидимый костяк,
и отнимает всякую надежду
на то, что будет хоть когда-то так,
как было прежде. Прежде — это значит
вчера, в саду, в иллюзии тепла.
Теперь пейзаж решён и однозначен.
Прямая. Точка. Белая зола
покрыла мир. И в этом вся наука —
принять, как данность, скуку и покой.
Зима — всего лишь долгая разлука
с теплом, с июлем и с самим собой.