Феликс Мария Саманьего. Коршун и голубки

; las tristes Palomas un Milano,
Sin poderlas pillar, segu;a en vano;
Mas ;l ; todas horas
Serv;a de lacayo ; estas se;oras.
Un d;a, en fin, hambriento ; ingenioso,
As; las dice:—;Am;is vuestro reposo,
Vuestra seguridad y conveniencia?
Pues creedme en mi conciencia:
En lugar de ser yo vuestro enemigo,
Desde ahora me obligo,
Si la banda por rey me aclama luego,
A tenerla en sosiego,
Sin que de garra ; pico tema agravio;
Pues tocante ; la paz ser; un Octavio.—
Las sencillas Palomas consintieron:
Acl;manlo por rey: ;Viva, dijeron,
Nuestro rey el Milano!
Sin esperar ; m;s, este tirano
Sobre un vasallo m;sero se planta:
D;jale con el viva en la garganta;
Y continuando as; sus tiran;as,
Acab; con el reino en cuatro d;as.
  Quien al poder se acoja de un malvado,
Ser;, en vez de feliz, un desdichado.

Голубок бедных коршун, злобный тать
Гонял зазря, не могучи поймать;
Но вместе с тем высокомерно вора
Считали за лакея те синьоры.
Однажды, наконец, оголодавший гений
Так молвил дамам: "Ценно вам отдохновенье,
Удобство ваше, ваша безопасность?
Так вот вам предложенье: не прекрасно ль,
Когда, дабы не быти неприятелем,
Произношу торжественную клятву вам,
Коль королём признает меня стая -
Отныне я покой ваш охраняю
Никто - когтями ль, клювом - вас не ранит;
Хоть будь смутьян самим Октавианом.
Голубки согласилися, несчастные:
Приветствуя правителя: "Да здравствует, -
- восторженно кричат, - о, коршун, наш король!"
Тиран тотчас свою оставил роль,
И не успев издать предсмертный крик,
Вассал счастливый был разорван вмиг;
Четыре дня то царство продолжалось,
А после голубей уж не осталось.
Кто нечестивца править приглашает
Не счастье но лишь бедствия стяжает.