Господа, начинается дождь!

Нас с тобою обсудят, Господи,
обсудят студенты в Оксфорде,
и даже в твоём и моём ПТУ
нас обсудят у нас на виду.

И это не так поразительно, кстати,
как мне и тебе могло сниться в блокаде,
как мне и тебе угадалось в закате
и в усталых плечах какой-нибудь Кати.

Это не так уже больно, как прежде,
если просто довериться ей и надежде,
а не знакомой Надежде в одежде,
которая ей, впрочем, отлично идёт.

Дождь, господа, начинается и идёт,
и он продолжается -ннадцатый год,
и вот ему парочку, может, идти,
и нам с тобой парочку тоже идти.

И я тоже устал, и ты тоже устала,
и больно смотреть, что глаза опускала,
мне было. Тебе было ещё больнее,
но я тоже, любя, уставал чуть сильнее,

чем совсем без любви и надежды,
чем без милой, такой же усталой Надежды,
такой же Галины с прилавка на рынке,
таких же, как я, но ещё в поединке.

Так предательством манит азарт
в ожидании выдачи рюмок и карт,
в равенстве неустающего круга:
смотри, это мы обсуждаем друг друга!