Глава iii. Тайна, которую замок прятал слишком дол

Когда Асоль ушла из зала, где стены впервые оттаяли, замок не стал скрывать от неё тропу, которая появилась лишь для неё одной — тонкую, почти незримую, ведущую вдоль стеклянных окон, к самой высокой башне.

Феи тихо летели рядом.
Добрая касалась её локтя едва ощутимо, как шепот надежды.
Хитрая — наоборот — подталкивала вперёд, будто боялась, что Асоль передумает.

— Ты должна увидеть, — сказала добрая фея.
— То, что он от себя скрывает, — добавила хитрая.
— И что замок больше не может хранить.

Асоль не испугалась.
Она знала: правда редко бывает удобной, но часто именно она освобождает.


---

В башне, в круглом зале, под сводом, где когда-то висела огромная люстра, стояло единственное зеркало — старое, покрытое трещинами, будто его разбили и попытались собрать обратно.

На полу у зеркала лежала тень.
Тень — не тьма: лёгкая, словно след.
Асоль сразу почувствовала, что она живая память.

— Это не его отражение, — прошептала добрая фея.
— Это — история, которую он не хочет видеть, — сказала хитрая.

Асоль подошла ближе, и зеркало отозвалось — не светом, а дыханием.
Стекло чуть вздохнуло, как человек, встретивший взгляд того, кто его впервые понял.

И она увидела.


---

Когда-то замок был другим.
И он — хозяин — был другим.

В отражении стоял юноша с тёплыми глазами, в которых жила надежда.
Он смеялся, танцевал, бегал по мостам, строил планы.
И рядом с ним была девушка — лёгкая, как утренний ветер, и яркая, как свеча в полночной комнате.

Он любил её, а она — его.

Но однажды замок заговорил с ним иначе.
Не голосом, а страхом.
Он стал показывать ему будущие раны — выдуманные или настоящие, никто уже не знает.
Но юноша испугался:
не потери, не одиночества —
а своей силы любви.

Он подумал, что любовь делает человека уязвимым.
И решил: если он заморозит чувства, он никогда не пострадает.

Он отвернулся от девушки.
Отвернулся не со зла — из страха.
Из глупости.
Из убежденности, что холод — это броня.

И замок, верный своему хозяину, замёрз вместе с ним.

Девушка исчезла.
Юноша стал тем человеком, которого Асоль увидела сегодня: бледным, усталым, слишком красивым, чтобы быть счастливым.

Фея добрая тихо вздохнула:

— Он уберёг своё сердце от боли.
— И лишил себя всего остального, — закончила хитрая.

Асоль смотрела на зеркальную историю не с жалостью — с пониманием.
Она видела мальчика в мужчине, человека в маске, страх в гордости.

И вдруг зеркало само обратилось к ней.
Не словами — вибрацией, теплом, намёком:

«Он боится любить, потому что однажды испугался собственной силы».

Асоль коснулась треснувшего стекла.
Трещины дрогнули — но не исчезли.
Правда не лечит.
Она открывает.

— Пора, — сказала добрая фея.
— Он ждёт ответа, которого сам боится услышать, — сказала хитрая.

Асоль посмотрела на зеркало последний раз.
И поняла всё:
его прошлое — не её груз.
Но её взгляд может стать мостом между его болью и его будущим.

Она вышла из башни с ясностью.

Не чтобы спасать.
Не чтобы жалеть.
А чтобы говорить честно.