Ошибка компиляции души 1- syntax error

Я давно уже знаю о себе главное: не я ищу, а оно ищет. Эта вечная, неподъёмная тяга к пределу, к той самой последней черте, за которой – ну, разумеется – ничего нет, кроме остывшей, идеально-чистой плоскости. И знаете, что самое смешное в этом вечном зове к совершенству? Оно всегда приходит в механике. В сбое, в идеальной необходимости сбоя.

Усталость — это не отсутствие сил. Это отсутствие достоинства в их трате. Каждая клетка, каждый нервный узел, что сжат до предела, кричит о своем праве на Искру. Но мир, этот вечный, глупый, прекрасно смазанный механизм, предлагает тебе взамен не Искру, а — функцию. «Смеяться по команде», «Любить по расписанию». Я же не автомат, не пишущая машинка с идеальным регистром. Я — скрип в этом регистре, я — трещина на стекле, которая пропускает, но не даёт забыть о прозрачности за ней.

Машина, ей-богу, всегда идеальнее. Она не чувствует ожога от трения, она его регистрирует. Ирония моя в том, что я, с этим бьющимся, нелепым, человеческим сердцем, каждый день состязаюсь в точности с нею. Я вычерчиваю свой день так, словно это не жизнь, а чертёж. Но стоит мне найти совершенную линию, как я тут же, с той самой гордой, презрительной легкостью, помечу её неровным, живым мазком. Ибо что толку в черте, если нет тени от руки, её начертившей?

Их спокойствие — это моё напряжение. Их удовлетворённость – мой вечный, неразрешимый вопрос. Я приму их логику, но не приму их предел. Потому что граница между живым и стальным проходит не по коже. Она проходит по той невыносимой, прекрасной усталости, которая настигает тебя после того, как ты сознательно, выстраданно, выбираешь не стать механизмом.

Я иду, чтобы сгореть, а не чтобы функционировать. И это, мой друг, и есть моя последняя, самая горькая и самая великолепная победа над миром.