Чудной Короткий рассказ

+
Чудному было девятнадцать с половиной лет. Имя у него было, но никто
как будто его не знал. Чудной. Все его так и звали, чудной.

—  Эй, ты, чудной! Ты что делаешь? —  Спрашивали у него люди.

—  Смотрю.

—  На что ты смотришь?

—  Туда. Я смотрю на облака.
Они похожи то на корабли, то на поезда.
Я на таком же поезде когда-нибудь уеду. —
 
Отвечал без единой запинки чудной.

—  В следующий раз, когда ты будешь смотреть, ты смотри,
не сиди на мокрой от дождя траве.

—  Всё-равно я уеду. —  Чуть заметно улыбался чудной.

—  Будешь сидеть так, заболеешь, и не поедешь никуда.
В октябре холодно. Это тебе не лето.

—  Всё равно я поеду. —  Стоял на своём чудной.

—  Облака - это тебе не поезда. И потом, на небе нет
ни одного  облака.  Ты где поезд возьмёшь? —
 
Сочувственно разговаривали с ним люди.

—  А я подожду пока. —  Отвечал чудной.

Люди жалели чудного. Как только они не объясняли ему,
что сколько бы он не смотрел на небо,
нет там никакого поезда. Одна осень. Холода.

Чудному кто-то по доброте подарил тёплый
водонепроницаемый костюм.

Чудной поудивлялся, но костюм надел.

—  Ух. —  Сказал чудной. —  Я в этом костюме
похож на рыбу. Смогу плавать по траве.

—  Травы уже почти нет. Сухая разве что.

—  А у меня есть одуванчики, сухие! —
 
Радовался чудной неизвестно чему, и доставал из карманов
потускневшие, высушенные в плоские пластины одуванчики.

—  Вот сколько!

В ответ все только улыбались и скорей отводили взгляды.

А зимой, вернее, в ночь с ноября на декабрь,
чудной лежал на снегу, раскинув в стороны руки,
и шептался со снежинками.

Снежинки почему-то целовали ему лицо,
и ему это было очень приятно.

—  Ты кто? —  Спрашивал он то у внезапно хрустнувшей
в темноте ветки, то у вскрикнувшей птицы.

Откуда-то вперемешку с собачим лаем раздался человеческий крик.
Чудной поднялся со снега и пошёл на этот крик.

Шестеро били одного.
Они били ногами. Били, и почему-то молчали.

«Лучше бы они его поругали». —  Подумал чудной, и сказал:

—  Не бейте его. Ему очень больно. Я вам лучше одуванчики
свои высушенные подарю. Не бейте! —
 
Не замечая, как по щекам застывают
на бегу слёзы, просил чудной. — 

—  Эй, ты! Недалёкий! Заткнись! Тебе чего надо?
Тебе жить надоело?

—  Я ещё поживу. —  Добродушно сказал чудной.
И удивился, как это слова у него с облачками пара.
Разве можно привыкнуть к такому чуду?

Долго бить его не пришлось. Чудной как-то сразу,
похожий на сбитую на лету птицу, свалился с ног
и ударился головой о камень.

А того человека сразу же перестали бить,
как только увидели, что чудной мёртв.

А когда к чудному подошли люди, они увидели на снегу
его тёплый водонепроницаемый костюм. Подарок.
 
Да ещё сухие одуванчики выглядывали из сугробов,
точно осыпанные блёстки.

По небу шли облака. Они шли так, как переходят вброд реку.

Из одного облака чудной, так же, как всегда,
едва заметно им всем улыбался.

И все облака были такие, о каких и рассказывал чудной. Похожи на поезда, и с водяными знаками.





(Авторский фотоколлаж)