Баллада о Женщине

Багряным заревом пылал вовсю закат,
Но то не солнце уходило прочь —
То враг напал, неся огонь и ад,
Топтал поля, ввергая землю в ночь.

И плач стоял по всей земле святой,
Текли и слёзы, и ручьями кровь.
Горели избы, и набатный бой
Вещал о лихолетье вновь и вновь.

В деревне, Богом брошенной давно,
Где княжий стяг не веял никогда,
Жила вдова. Ей было суждено
Хлебнуть до дна и горе, и года.

Морщины, скорбь в глазах, но свет души
Горел в ней ярче тысячи свечей.
Муж от чумы почил в лесной глуши,
Остался сын — отрада для очей.

И вот в деревню ту враги пришли,
Неся с собою разоренье вслед.
Крушили избы и посевы жгли,
И кровь невинных обагряла свет.

Вдова, боясь за сына всей душой,
И не стыдясь наветов и молвы,
Молила, плача, жертвуя собой,
Чтоб сына не лишали головы.

И пусть он враг - дитя не тронул он,
Но, вот, другим не внял, не пощадил.
Кого убил, кого увёл в полон,
И выросло количество могил.

Когда же враг с деревни отступил,
Вдова достала мужа старый меч,
Тяжёлый, словно груз последних сил,
Холодный, как убийственная речь.

Прощальный поцелуй — и в поле, в дым,
Где Русь стонала, корчась по земле,
Где крик предсмертный был незаглушим,
Где жизнь и смерть сплелись в кровавой мгле.

И женщина сражалась наравне,
С мужами, чтобы дать отпор врагам.
И меч её сверкал в кромешной тьме,
И падали враги к её ногам.

Она склонилась, ранами полна,
Но дух её не пал, не сдался в плен.
И в сердце тлела вера лишь одна,
Что Русь её поднимется с колен.

Надежда в то, что из огня и боли,
Из пепла, слёз, из горя и потерь,
Поднимется народ могучей воли,
И навсегда врагу закроет дверь.

А сын всё помнил - материнский взгляд,
Её любовь, её прощальный вздох.
Он вырос, стал одним из тех солдат,
Что не давали Русь застать врасплох.

И мстил за павших, за родную мать,
За выжженную ниву, за рассвет,
Чтоб вечно русской доблести сиять,
И жить, не зная горестей и бед.