Глава 5 Лодка, что смеётся в отражении

В противоположной лодке кто-то похожий на меня. Совсем как я, но с лицом гиганта: глаза его светятся не моим страхом, а странной, холодной любознательностью. Он держит мой глаз, а вокруг него падают перья — одновременно живые и мёртвые, словно маленькие вселенные, потерявшие направление.

— Ах, ты добралась до зеркала, — слышу голос. Не мой, но мой. — Интересно, кто смеётся громче: ты или я?

Я пытаюсь улыбнуться. Лодка дрожит подо мной, как кот, который не знает, стоит ли убегать.

— Знаешь, — отвечаю я, — я всегда думала, что зеркало показывает правду. А теперь понимаю: оно показывает шутку.

Он (или я?) моргает сотней глаз, и каждая моргание — отдельная философская мысль: страх — это комедия, комедия — это зеркало, зеркало — это ловушка.

— Ловушка? — спрашиваю я. — Или приглашение?

— И то, и другое, — отвечает отражение. — Всегда и одновременно.

И тут начинается что-то странное. Лодки обе плывут сквозь туман, а вода под ними превращается в чернила. В чернилах появляются лица — лица людей, которых я любила и боялась, — они кричат, смеются, плачут одновременно.

— Хм, — говорю я вслух, — кажется, всё это испытание не просто возвращает глаз. Оно возвращает меня саму.

Отражение кивает. Длинные пальцы, похожие на ветви, протягиваются через воду. Он (или я?) тянет руку ко мне, и внезапно лодки сливаются. Не физически, а так, что реальность начинает дрожать, как желе.

— Теперь мы вместе, — шепчет отражение. — Вопрос: кто настоящий? А кто — шутка?

И тут я понимаю неожиданное: мой страх, моя ирония, мои глаза и мысли — всё это я сама создаю, чтобы проверить себя. Испытание не пришло извне. Оно всегда было внутри.

Смеясь и дрожа, я беру свой глаз обратно. Он горячий, живой, как маленький мир. И тогда лодка смеётся уже не сама — смеюсь я. Смеюсь с ужасом, с иронией и с философией одновременно.

Туман начинает рассеиваться. Перья падают медленно, превращаясь в цветы. А вдалеке гигант моргает сотней глаз, словно говорит: ну вот, наконец-то ты поняла шутку.

И только одна мысль остаётся тихо, как последний звук:

— Страх и смех — это две стороны одного глаза. И теперь мой глаз видит их вместе.

Лодка дрожит, солнце поднимается над туманом, и я понимаю, что каждое испытание — это приглашение смеяться и бояться одновременно.