Монах

В пустыне, зноем раскаленной, 
Среди барханов из песка 
На вид как будто обреченный 
Монах в челме шел в никуда.

Не то, чтобы цель была неясна — 
В Ефесе тесная келья, 
Но в никуда идти опасно, 
О чем скажу, мои слова.

Когда обрядное ученье 
Об отчужденье от людей 
Тебя ведет в уеденье, 
Есть в никуда, тот путь теней.

Но это нужно видеть духом. 
Ну а монах устал в пути 
И слышит, где-то в сердце слухом: 
«Вставай, ты сильный и иди».

Откуда мысль — из тьмы или света? 
Монах задумался на миг. 
Но тут же тихо, чуть заметно, 
Господь к познанию подвиг.

Неспешным нежным дуновеньем 
От Бога посетила мысль: 
«Опасен путь, не тешься рвеньем, 
Ты слаб, скажу тебе в чем смысл.

Итак, ты, волей побеждая, 
Не сможешь Богу угодить. 
Усилий гордой плоти мало, 
Чтоб путь далекий покорить.

Приляжь под тенью кипариса, 
Того, что видится вдали. 
Там есть колодезь — пей досыта, 
Успеешь, только не спеши.

Как будто раздвоилась личность. 
А этой мысли автор кто? 
Монаху ясности хотелось, 
Но он не понял ничего.

А тут и гордость роль сыграла, 
За ревность выдала себя. 
И сладко путнику сказала 
Лукавой лестию любя:

«Ты сможешь одержать победу — 
Ведь духом сильных любит Бог. 
Ты докажи Творцу, что верным 
Остаться в искушеньях смог».

Монах на это встрепенулся: 
«Да я силен, не то что все!» 
А ангел темный ухмыльнулся, 
Смотря как путник гиб в жаре.

Глоток воды струей горячей 
Обжег, но к жизни пробудил. 
Монах с трудом пошел лик пряча 
В неверье, что оазис был.

Мираж пустынный вижу справа, 
Подумал он и так решил. 
А вид песчаного бархана 
На время взгляд его пленил.

Отвлек от дум, но очень скоро 
Гиены гадкие хитро, 
Ища себе поесть хоть сколько, 
Приблизились к нему на зло.

Оскала страшного желанье 
Понять не трудно, но как быть? 
А страх уже сковал сознание 
И хочет смерти покорить.

И мысль как будто откровенье 
В сомненье путника ввела: 
«Смирись! Быть может, провиденью 
Во славу Бога смерть нужна.

Великомучеником верным 
Прославишься в иных веках». 
Монах на драку не был смелым, 
А мысль стыдила и грызла.

Смиренным путником погибнешь, 
Идущим к гавани своей. 
Как будто ад восстал! Ты видишь?! 
Чтобы убрать с своих путей.

Ты воин Божий, кто подобно 
Делам твоим дела вершил? 
Навязчиво и неуклонно 
Монаху ум сверлила мысль.

Но вдруг как листьев шелест тихий 
Среди бушующих ветров, 
Так ясно, словно свет лучистый, 
И мудро кротостью слов

Монаху в сердце прозвучало: 
«Тебе не время умирать. 
Иисус — лишь Он всему начало, 
И чрез Него есть благодать.

Моли к Нему! Он добрый пастырь. 
Увидишь чудо — будешь жить! 
Но ложь лукавством клеет пластырь 
На дух, чтобы ум грехом затмить.

Геройство вопреки рассудку — 
Угодно Богу? Нет и нет! 
И вот монах покусан жутко, 
Но жив! А от гиен лишь след.

Бежала стая — Бог жалея — 
Прогнал свирепых гадких псов. 
Монах поднялся еле-еле: 
На локти кровоточит бровь.

От боли разум затмевает, 
Но мысль лукавая пришла: 
«Лилейный шепот напевает — 
Тебя ждут райские врата.

Такие Богу и угодны. 
Ты как гранитная скала. 
Ты заслужил врата Господни — 
Велики все твои дела.

А жить охота и героям! 
В предсмертных судорогах слеза   
Скатилась по щеке рекою.   
А Бог трудился и не зря.

Иисус — лишь в Нем есть утешение.   
Спасенье в Нем и чрез Него.   
Оставь неверное мышление —   
На сердце ласково легло.

Монах как будто из забвенья,   
Из грез, в которых пребывал,   
Из сумрака оцепененья   
Живой верою восстал

И закричал что было силы:   
«О Боже! Ты меня прости!   
Я верил, но неверным был я;   
Служил, но без Тебя внутри.

Не нужно кельи и смиренья —   
Того, что Ты и не желал.   
Я нищий духом — нет сомненья:   
Не в Слове знанья я черпал».

Сказал и тут же погрузился   
В мышленья грустные о том,   
Что зря всю жизнь в борьбе томился.   
Но стало легче — он спасен.

Тут крик погонщика верблюдов   
Как будто где-то прозвучал.   
Неверилось! Но это чудо!   
Бог помощь вовремя послал!