Воспоминания о Москве, отрывок из Главы II

Давно, в конце семидесятых,
В Москве впервые побывав,
Я не был впечатлён, зубчатых
Оград кремлёвских увидав.
И как-то так вот получилось,
Что в памяти не сохранилась
Картинка старой той Москвы
Под сводом летней синевы;
Где по бульварам и проспектам,
Воспетым пламенным певцом *,
Гуляли с мамой и отцом
И вместе с людом разодетым
Искали, где б поесть-попить,
Да дефицита прикупить.

Да, как и все провинциалы
России средней полосы,
Семья моя достать мечтала
Конфет, кремлёвской колбасы,
Одежд да туфель заграничных,
Диск записей Битлов лиричных,
А если очень подфартит,
То фотоаппарат «Зенит».
И были счастливы премного
Мои родители тогда,
Когда случалось иногда
Купить икорки чёрной. Строго
Они по зёрнышку потом
Её делили за столом.

А мне, как всякому ребёнку,
Конечно, не были милы
Витрины, магазины, полки,
Крик продавцов, что были злы
На покупателей, азартных
В своих желаниях понятных,
Да длинный ряд очередей
Мужчин, и женщин, и детей.
Так вот, Москва меня сразила,
Увы, не красотой своей,
А очередью в Мавзолей –
Она по площади скользила,
Речушкой медленной текла
И бесконечною была.

Потом, в конце восьмидесятых,
Уже студент МФТИ,
Я был свидетелем заката,
Москва, спокойных дней твоих.
Настало время перестройки;
На хозрасчёт и гласность бойко
Всё по команде перешло –
К капитализму дело шло.
Эпох на сломе социальных
Народ безумствовал, страдал,
«АиФ» и «Спид-Инфо» читал;
На городских местах центральных
И днём, и ночью не смолкал
Шум споров и бесед накал.

Откуда-то явились маги,
Шаманы, ведьмы, колдуны,
И им внимали бедолаги
Полуразрушенной страны.
Вот Кашпировский Анатолий
Сеанс проводит: поневоле
Сим чудесам поверишь сам –
Телесеанс идёт в прайм-тайм;
Вот тазики с водой простые,
Заряженные Чумаком
С телеэкрана прямиком;
И были даже молодые
Готовы верить в этот бред,
Коль коммунизму веры нет.

А главной улицей столицы
Арбат становится меж тем –
Там круговерть событий, лица,
Тогда знакомые нам всем.
Воспет Булатом Окуджавой,
Овеянный былою славой,
Стал тихонький Арбат московский
Столпотвореньем вавилонским.
Повсюду шастали зеваки,
Гремела музыка кругом,
Шум, гам – ни дать ни взять дурдом!
Бывало, затевались драки,
Везде свободы аромат…
Но мне не нравился Арбат.

Потом при павловской реформе **
Ограблен был простой народ,
Пустые полки стали нормой,
И закружился хоровод
Досель неслыханных событий:
Восстаний, смут, кровопролитий,
Сенсаций, страшных новостей,
Аварий, катастроф вестей,
Протестов, стачек, забастовок,
Маньяков счёт, самоубийств,
Безмозглой гопоты бесчинств,
Манифестаций, голодовок…
И не приняв к спасенью мер,
Рассыпался СССР.

Что ж, вот тогда в Москве узнали,
Как все советские года
С трудом питанье добывали
Себе глубинки города.
Талоны массово внедряли
И по прописке раздавали;
Ценней других считался он –
На водку иль табак талон.
Когда же цены отпустили,
России юный капитал
Возить в страну товары стал.
Да вот зарплат поднять забыли,
И прежде бедный инженер
Не бедным – нищим стал теперь.

Увидев цен полёт свободный,
Люд, загрустивши, стал решать
Как после бучи всенародной,
Теперь он станет выживать.
Лужков Ю.М., Москвы правитель,
Фактически её спаситель,
В московской летописи – мэр,
Решительных сторонник мер,
Добился сносного снабженья,
Сдержал галоп кошмарный цен,
Чем тут же полюбился всем,
И, посещённый вдохновеньем,
Решил, что он и царь, и бог,
И правил столько, сколько смог.

Уже в конце его правленья
Прошла любовь, и все подряд,
Запамятав Москвы спасенье,
Его ругали. Стар и млад
Ему заслуженно пеняли
За то, что града потеряли
Черты былые в дикой стройке –
Лужковской точечной застройке;
За то, что нужды москвичей
Стал постепенно забывать
Да слишком много позволять
Напористой жене своей.
И он уехал из Москвы
Под Кёнигсбергом пчёл пасти.

Его сменил С.С. Собянин,
Тюмени бывший голова –
Был к нам назначен северянин
Порядок навести. Сперва
Дорог настроили в запарке,
Разбили сказочные парки,
Киоски с улицы убрал,
Авто на паркинги загнал.
А как в величие поверил,
Желанья москвичей забыл,
Сто раз бордюр переложил,
Ремонт бессмысленный затеял…
К несчастью, портит, хоть убей,
Власть государственных мужей.

* Муслим Магомаев и его песня «Лучший город Земли»
** Денежная реформа 1991 года премьер-министра СССР Валентина Павлова

18.07.2024