Глава 4 Лодка, что смеётся в темноте

Лодка вдруг рассмеялась. Не тихо, не шепотом, а как будто сама вода решила шутить — скрипела, плескалась, покачивалась, и каждая волна подпрыгивала в такт странной мелодии, которую я не слышала ушами, а ощущала внутри костей. Туман сгущался так, что казалось: каждая капля — это чужой взгляд, оставшийся на земле после бессонной ночи.

Тень, что держала мой глаз, стоит теперь совсем близко. Его улыбка — уже не просто широкая, она растягивается до невозможного, и кажется, что она знает больше, чем я сама. И действительно знает. Он наклоняется, будто хочет шепнуть мне секрет, но голос его тянется по воздуху, как слизь:

— Вещи, что мы теряем, — это не потеря. Это испытание. А испытание всегда смешно, если смотреть с нужного угла.

Я вздыхаю и иронично улыбаюсь, поправляя венок, который всё норовит соскользнуть.

— Замечательно. Значит, я сейчас испытаю себя? А что, если я испытаю тебя в ответ? — шучу я, хотя голос дрожит чуть заметно.

Он наклоняет голову и моргает глазами так, что кажется: эти моргания — отдельные события, маленькие жизни, которые успевают родиться и умереть за секунду.

— Попробуй, — говорит он. — Только помни: испытание не всегда честное. Оно любит шутки с подножками.

И вот тогда туман начинает меняться. Он превращается в сплошное зеркало, но не отражающее меня, а отражающее всё, что я когда-либо боялась признать.

— Ах ты… — шепчу я. — Это мой собственный хор страха, что ли?

И тут всё начинает шевелиться. Волны становятся зубами, скрип — шепотом, а лодка, кажется, смеётся уже нарочно, как плохой сатирик. Я вижу себя со всех сторон: слабую, смелую, глупую, гениальную — и каждая версия подмигивает, будто говорит: «Ну-ну, попробуй нас всех перехитрить».

— Испытание любит шутки, — повторяю я вслух, — тогда сыграем в шутку.

И делаю то, чего не ожидала даже я. Бросаю глаз — мой собственный — в воду. Он не тонет. Он всплывает и начинает вращаться, излучая свет, который проникает через туман, разрезает его на маленькие куски, как нож, и каждый кусок отражает новый мир.

Тень с улыбкой отступает, и на мгновение я вижу чужую лодку, плывущую в противоположную сторону. Там, внутри, кто-то похожий на меня же, только с лицом гиганта, держит мой глаз, улыбается и машет палкой. Птицы падают с неба, как перья, и смеются одновременно.

— Ну что, — говорю я самой себе, — кажется, игра началась.

И тут понимаю главное: страх и юмор — это две стороны одного зеркала. А испытание? Оно всегда приходит с подножкой и с подарком одновременно.

Туман дрожит, лодка смеётся, гигант далеко моргает, а я плыву прямо в то, чего боюсь… и одновременно хочу.