Полночь и красная икра

Когда речь заходит о красной икре и полуночи, в голове сразу всплывают новогодние образы: шампанское в бокалах, бой курантов, ёлка с огнями. И всё же история, которую мне поведал Краснопёров, оказалась совсем из другой оперы. Он попросил передать её без изменений, от первого лица, и я обещал  - хотя кое-где моё собственное воображение всё же вплетается в повествование, особенно когда аппетит становится слишком настойчивым собеседником.


"Вдруг захотелось красной икры. Бывало ли у вас такое? Не когда-нибудь, а прямо сейчас  - жёстко, неотвратимо и с силой воли, сравнимой только с решимостью соседского кота, который каждую ночь читает лекции по квантовой физике под моим окном. Казалось бы: пошёл и купил. Но на часы-то посмотрите: 22:42. Магазины давно закрыты, как мечты о спокойной ночи после трёх чашек кофе. А надо  - сейчас. Я ощущал себя беременной привередой, одержимой тигровыми креветками и фуа-гра, только вместо ребёнка во мне росло желание, требующее ровно одну банку икры немедленно.

Да и вообще, с красной икрой всегда такая история  - это как попытаться объяснить той самой жабе теорию относительности. Загадочная, недоступная, с этикетками, на которых цены написаны шёпотом, а не цифрами.

А вот с чёрной всё проще. Как-то был я в Астрахани у серьёзных людей в гостях. На столе стояла чаша черной икры, вздымающаяся горкой, как маленькая гора надежд. Серьёзные люди кивнули: "Ешь, не стесняйся". И я накинулся с непривычки, ведь жаба жадности, обычно душащая меня за каждую чайную ложку, в тот момент скромно отползла к соседней тарелке, прикрыв глаза лапкой от стыда.

Я ел, а хозяева улыбались той особенной улыбкой, которой улыбаются геологи, видя, как туристы танцуют на краю вулкана. А потом... потом мой организм устроил революцию с таким размахом, что историки будущего наверняка назовут её «Великим Очищением Эпохи Малых Народов». Это был не просто понос, нет. Это был понос с большой буквы  - как Великий Потоп, только вместо Ноева ковчега был лишь тонкий слой туалетной бумаги и горькое сожаление о доверчивости к чёрной икре. Вот почему они улыбались.


Но вернёмся к красной. Чем же она так хороша? Может, Краснота спасёт мир  - или это всё-таки про красоту было? Кто помнит эти старые фразы, когда вместо философских истин в голове плещется только икра? Важно лишь то, что в эту минуту эта мысль становится единственной реальностью во вселенной, где даже соседский кот начинает смотреть на тебя с пониманием, мол,  тоже когда-то был рабом собственных полуночных желаний.

Я открыл холодильник в надежде найти хоть что-нибудь, что могло бы утолить эту внезапную икряную тоску. На полках царил хаос из продуктов с истекающим сроком годности и контейнеров, содержимое которых лучше было не исследовать. В углу стояла банка огурцов, которые, заметив меня, немедленно начали издавать звуки, похожие на хор лягушек в болотной симфонии, и начали хлопать крышками в такт. Я осторожно отодвинул их в сторону  - и за ними, будто драгоценное сокровище, спрятанное от жадных глаз… Я увидел её. Банку с красной икрой.

Я совершенно забыл, что в пылу новогодней подготовки уже закупил банку этой «красной мечты». Теперь воспоминания о её ценнике заставили моё сердце сжаться в предвкушении и сожалении одновременно  - как будто в груди поселились две жабы: одна, сытая и довольная, мечтающая о царском ужине, а вторая, тощая и угрюмая, считающая каждый рубль и шипящая:
"Откуда в тебе этот олигархический образ жизни  - с красной икрой из жмуриков?"


Я протянул руку, но вдруг почувствовал, как нечто холодное и скользкое обвило мне шею.

 - Не смей!  - прошипел над ухом голос, от которого мурашки побежали по спине. Из тени холодильника выползла гигантская жаба в очках с двойными линзами.  - Ты хоть понимаешь, сколько жизней погубил, покупая эту банку? Это же не просто икра! Это трагедия целого осетрового народа!

 - Жаба, отпусти,  - прохрипел я.  - Это моя икра. Я её купил.

 - Купил?  - фыркнула жаба, сжимая шею сильнее.  - Ты её украл! Украл у моря, у волн, у тех, кто должен был родиться и плавать в синей бездне! И для чего? Чтобы закинуть на бутерброд в два часа ночи?

В это время из-под раковины выполз мой домашний тапок. Не простой тапок, а тот самый, который всегда говорил, но я притворялся, что не слышу.

 - Оставь человека в покое, жаба,  - заявил тапок, уперев лапку в бок.  - Он же не знал, что икра  - это не еда, а философская категория. В прошлом году, помнишь, его холодильник подал на него в суд за психологическое давление через отсутствие содержимого?

 - Суд?!  - возмутилась жаба.  - Да я сама работала судьёй Всемирного болотного консульства по морским продуктам! Я видела, как люди обращаются с дарами моря! Слушай сюда: если ты съешь эту икру, то должен пообещать ей достойное предназначение. Не просто так, а с чем-то особенным!

 - С чем же?  - спросил я, чувствуя, как последний кислород покидает моё тело.

 - С рисом для суши!  - воскликнул тапок.

 - С блинчиками!  - прохрипела жаба.

 - С водкой в стакане, который плачет!  - добавил вдруг голос из угла. Это был мой старый будильник, который уже три года отказывался показывать время, но активно участвовал в бытовых дискуссиях.

Жаба задумалась, ослабив хватку. Я воспользовался моментом и выхватил банку из холодильника.

 - Слушайте,  - сказал я, открывая банку,  - а что, если мы просто съедим эту икру с чёрным хлебом, запивая её чистой совестью и грустью по упущенным возможностям?

Из банки донёсся тихий голос:

 - Я согласна. Я устала ждать идеального момента. Иногда простой чёрный хлеб  - это и есть высшее предназначение.

Жаба разрыдалась и спрыгнула с моей шеи. Тапок пошёл за хлебом, а будильник завёл мелодию "Время, вперёд!".

Когда я намазал икру на хлеб, то понял одну простую вещь: красная икра хороша не своей краснотой или ценой. Она хороша тем, что способна собрать за полночь в одной кухне жабу-философа, говорящий тапок и будильник с комплексом неполноценности.

А утром я проснулся от звонка будильника, который впервые за три года показывал правильное время. На кухне тапок мирно спал на подушке. Иногда нужно просто открыть банку и рискнуть".



Я отложил ложку и посмотрел на Краснопёрова, который сидел напротив, попивая чай из стакана в подстаканнике с трещиной.

 - Это и есть та самая история?  - спросил я.

Он кивнул, поправляя очки со смещённым центром тяжести.

 - Именно так всё и было. А будильник до сих пор показывает правильное время.  - Краснопёров улыбнулся своей особенной улыбкой, которой улыбаются геологи, видя, как туристы танцуют на краю вулкана.


Я вышел от Краснопёрова под утро. Соседский кот на подоконнике начал что-то напевать. Это не было похоже на оперную арию или хор лягушек в болотной симфонии. Он пел о красной икре, ценообразовании и том, как иногда нужно рискнуть, чтобы обрести правильное время.



© Владимир Солвер
27-28.11.2025

* Иллюстрация автора