Подводная лодка

Артём проснулся от гудящей в ушах тишины — привычный гул «Пантеры» сменился звенящей пустотой. Он отправился на обход, механически сверяя показания. Всё было стабильно, слишком стабильно, будто системы замерли в ожидании.

— Артём, как там наши стальные нервы? — раздался спокойный голос. Дмитрий, бортинженер, изучал данные на планшете. — Давление в третьем контуре дёргается, но в пределах нормы. — Он поднял взгляд. — Ты выглядишь так, будто всю вахту слушал шептунов на гидроакустике. Китом не швыряло?

Артём молча кивнул. Дмитрий, не настаивая, вернулся к экрану, но остался рядом.

В этот миг лодку содрогнул удар — не оглушительный, а глухой, будто по корпусу провели гигантским напильником. Свет аварийных ламп окрасил отсек в багровое марево. Из-под уплотнения рубочного люка зашипела, вырываясь струйками, вода.

Артём бросился к шкафу, руки сами нашли эпоксидный жгут и струбцины. Вцепившись в леденевший металл, он затягивал крепёж, пока вода не поднялась выше щиколоток. Напор ослаб.

Команда застыла. Дмитрий, не говоря ни слова, протянул Артёму термоодеяло. Его пальцы дрожали. Вызвали помощь — спасатели через час. «Пантера», потерявшая плавучесть, не могла подняться сама.

Артём рухнул в койку. В ушах стоял едва слышный гул, а в груди — чувство, будто мир сдвинулся. «Усталость», — убедил он себя, проваливаясь в тяжёлый, беспокойный сон.

Ему снилось, что он всё ещё чинит пробоину. Только вода была тёплой и липкой, а из вентиляции тянуло сладковатым запахом, напоминающим клубничный сироп. Во сне он почувствовал, как что-то мягкое и цепкое обвивает его запястье.

Он проснулся с одышкой. Головокружение было таким сильным, что ему пришлось схватиться за тумбочку. И тут он понял: пол под его босыми ногами был не холодным и металлическим, а упругим и слегка липким. Тот самый сладкий запах из сна висел в воздухе, густой и осязаемый.

Тьма за стенами кубрика была непроглядной, неестественной. Даже аварийные огни погасли. Шатаясь, он сделал шаг вперёд, и его ступня прилипла к полу, с лёгким чавкающим звуком. Паника, острая и ясная, наконец прорвалась сквозь завесу усталости. Это было не похмелье и не кошмар. Что-то пошло не так. Не с лодкой. С реальностью.

Он попытался крикнуть, но из горла вырвался лишь хрип. Потеряв равновесие, он упал, и ладони с шлепком прилипли к липкому полу. И тут он почувствовал это — приторный, сладкий и абсолютно чужой запах клубники, исходящий от его собственной кожи. Он поднес дрожащую руку к лицу — запах шёл от пор, пропитав его плоть.

В последний миг пространство перед ним свернулось, как мокрая плёнка, и поползло на него студенистой массой, не оставляя ни света, ни воздуха. Сознание погасло, оставив лишь ужасающую сладость, въевшуюся в его тело.