Август

В кинотеатре — свежий фильм:
На лице героя — крови след,
На руках моих — голубой штиль.
Очень страшно, что слёз в глазах нет.

Пусть хлеб ломают, не головы,
Инструмент столовый завербованый.

Вован — засланный лихом,
Удовлетворяется своим хрипом.

Я бегу — в толчок блевать.
Меня берут на крючок,
Словно рыбку бесплодную
В тихой заводи чужой мечты.

Вован не исправим, как Бен:
Курит и торгует цветами —
Не бздит, а просто торчок,
Дым пускает в пустоту, как знак.

Лента вьётся без косы — нет Альберта.
Печень зреет синей голубикой.

Венцы в доме целуют без следа —
В воду прячут розовое всегда.

Вовану нравится, что я чиста:
Кастрюлю ставит для меня.
Жижа льётся не в меня —
За тряпку играет Лёша САМса.

Картошку украл — от тяпки сбежал.
Была война, потом весна.

На столе — кабачки, перец яркий,
Огурцы, лук… Из;за этого немец влюбился.

Немец мясо любит, а хохол — сало.
Возле Камы кидает лассо.

Арбузы красные, словно слово на ломаном английском.
Восемнадцатый арбуз куплен для автозака.

Глазами пострелять по девичьи,
Назвать своё имя и надуть губки…

Вода льётся, оставляет подкову на счастье,
Чужое счастье, как чужая душа — потемки.

Цыгане шумною гурьбою продают туалетную воду,
Куплю для китайского воздуха.

Группа крови на тряпке кухонной не видна,
Вован не чувствует паденья никогда.

Лента вьётся без косы, нет Альберта,
Печень зреет синей голубикой.

Венцы в доме целуют без следа —
В воду прячут розовое всегда.