Мадонна

Укутанная платом из виссона,
Приснилась мне Сикстинская Мадонна,
В которую сам Санти Рафаэль
Вписал на холст урбинскую модель.

Сокрытые курфюрстом в старый замок,
Сродни пещерам ранних христианок,
Черты лица, что зрят с того холста,
В них девственно-земная чистота.

О святость юной матери и лона!
Плывёт дитя держащая Мадонна,
Бросая взор в апсиды алтарей,
И платье, а не мантия на ней.

В античной ли исполнена манере,
Кощунством не колеблет души в вере.
В ней авторские помысли чисты,
Ведомые шедевром красоты.

Не в складки ионийского хитона
Укрыта вечно юная Мадонна
И нет на ней туники-кетонет,
Как нет плаща - влачить парчовый след.

Нет платья итальянского гамурра
Элиты ренессансного гламура.
Одел свою богиню Рафаэль
Как в лён, в сангины красную пастель.

Гласит легенда, что грешит картина
Натурой форм красотки Форнарины.
Но смысл не в том, что стало образцом,
А что туда заложено творцом.

Я знаю точно, Фёдор Достоевский,
Любитель созерцать сюжет библейский,
С собою всякий раз перевозил
Ту копию, чей вид ему был мил.
***
Была ли то картина, иль икона?
Спустилась в мир с кадильницей Мадонна
И лик её был ангела светлей,
И паллий сана цвёл в крестах на ней.

Укрытая платком из капюшона,
Предстала мне Сикстинская Мадонна
Сиянием грядущим новых дней
Во тьме полярной ночи без огней.

И дымом из небесного кадила
Она земное бремя окурила.
И свет забил, как из земли ручей,
Сквозь мрак непроницаемых ночей.

А люди, не заметив даже это,
Заботами зашторились от света,
Закрылись, затаили стук сердец,
В проблемах спотыкаясь, как слепец.

И мучились в исканиях напрасно,
Сжигая жизнь, не различая ясно,
Что в этом мире истина, что нет,
И где он поделён на тьму и свет.