Коломенские склики ks

.
#школа_сонета
#коломенский_сонет



КОЛОМЕНСКИЕ СКЛИКИ


Автор: Леонид ФОКИН (со страницы А.Ф.)




КОЛОМЕНСКИЙ СОНЕТ – вариация сонетного канона, особенностью которого является перенос двустишия/замка в позицию между первым и вторым катренами (4-2-4-4).


СОДЕРЖАНИЕ

- Причал небытия – вокзал в Коломне
- Молчание камней красноречивей
- Из навощённых нитей полотно
- Смола стечёт с ковша, как ночь с небес
- Дождь мочит стены, и кирпич темнеет
- Свет тусклый свеч, зажжённых по обету
- За окнами все так же плачет дождь
- Жить между «было» и «неинтересно»
- Отмечено кривым крестом на карте
- Единственный язык – язык молчанья
- Ещё один ненастный, серый день
- Вокзал, перрон, дневная электричка

=============================_ks_===========



СТАРЫЙ ВОКЗАЛ

Причал небытия – вокзал в Коломне
Из кучевых, осенних облаков,
Свистков, прошедших мимо поездов,
Из образов мгновенных и фантомных.

Сухой лист вязеля втёрт ветром в щель.
Табличка «вход» – во временной туннель.

Невыговоренные дни и фразы
Свою имеют нишу в пустоте,
На загрунтованном дождём холсте, –
Ячейку в многомерном, сложном пазле.

Обходчиков вагончик притулился
Собакой старой  где-то на краю
Границы света, ближе к фонарю,
В котором нет ни яркости, ни смысла.


МАРИНКИНА БАШНЯ

Молчание камней красноречивей
Торговок у Гостиного двора,
В лугах заречных звона кос, костра
За пристанью у одинокой ивы.

Скрип наплавного ветхого моста.
Успенской колокольни блеск креста.

На вешалах сосновых сохнет сено…
И грузчики ведут свой спор с баржой:
То ящик с мылом, то мешок с мукой
В телеги грузят, напрягая вены.

Громада башни, держит солнца шар,
Как стеклодув в посконной, грубой робе,
Откинув свет на ветхие трущобы
И туч закатных пепельный нагар.


СОБОРНАЯ ПЛОЩАДЬ

Из навощённых нитей полотно,
Пропитано белёным льном и мёдом, –
Церквей решётчатые переплёты,
Высоких храмов купола – одно,

Единое, – в знак места сведено
Землёй и небом, памятью и родом,
Подобное окаменевшим всходам, –
Подзором кружевным оживлено.

В нём – челноков древесные стрекозы,
Цехов кузнечных пламенные розы,
Светлее света тень… Кадильный дым,
И флюгеры, и дождевые бочки,
Для пряностей холщовые мешочки –
Окутывает маревом густым.


БАБИЙ РЫНОК

Смола стечёт с ковша, как ночь с небес.
Ямщицкий спрос откроет Бабий рынок,
И в клетчатых платках тьма рыжих крынок
Рядами встанет под резной навес.

Из Тулы ломовские самовары.
«Не подтекают?» – «Не, ещё не стары»…

«А окунёк-то свеж?» – «Час как с Оки».
«Платочек не линюч?» – «Да что ты, дочка,
От мастериц французских, знаю точно».
«Псалтирь за рупь?» – «Так он же для души».

Что не возьмёшь – от матушки земли:
И горы яблок, и лотки с хлебами,
Бочёнки с мёдом… Проплывают снами
Давным-давно, от суеты вдали.


ПЯТНИЦКИЕ ВОРОТА

Дождь мочит стены, и кирпич темнеет.
«Запёкшаяся кровь» – достойный цвет. 
В тумане еле виден силуэт
Сто первых древних врат в Гиперборею.

Ноябрьской ночи иней на домах,
Как сахар на подовых калачах.

Обыденные, мелкие заботы –
В щепотке соли, что  кладут в квашню,
Прочесть молитву, помянуть родню,
Дела все переделать до субботы.

Пройти под аркой Пятницких ворот
Туда-обратно, шаг-стежок, стук капель
По дранке крыш… Не время – а этапы
Всех перехожих каликов сирот.


***

Свет тусклый свеч, зажжённых по обету
Невидимого богомольца. Свет,
Подобный времени, в котором нет
Печалей, их вопросов, им ответов.

Стал гуще мёда колокольный гул.
И храм в закате, и закат – сутул,

Смех ребятни, повозок скрип – сутулы.
Дымки печурок пряничных домов –
Послания домашних очагов…
И… облака на уличных ходулях

Идут, текут, меняются, дрожат,
Не понимая подлинного смысла
Ни лаптя, ни ковша, ни коромысла…
Что дар – всё то, что сталось от утрат.


***

За окнами все так же плачет дождь.
Переболеть бы им, страшась молчанья.
К какому гостю тот упавший нож,
Которым я порезался случайно?..

Приметы – это кухня, стулья, стол,
На скатерти просыпанная соль, –

Заложенная перышком страница
Не книги ли песка? Не мир жесток.
Шагреневая кожа с лоскуток
Заветного желания пылится,

Как и открытка с надписью: «Не жди
Меня, пока не возвратятся птицы
К суглинкам немоты из-за границы,
Где так легки поющие дожди».


***

Жить между «было» и «неинтересно»
На серых стенах росчерком стрекоз,
Стать домом, что готовится под снос
В застенках канцелярии небесной.

Крест без распятого на нём – не крест.
Квадрат окна – конверт, а утро – весть.

Лёг первый снег на пыльный подорожник.
И каменная скорлупа кремля
Вся в инее, как небо и земля, –
И каждый по отдельности – заложник

Не времени – а пустоты внутри,
Что вызревает новым воплощеньем,
В гортань подъезда затекая тенью
Моей несостоявшейся души.


***

Отмечено кривым крестом на карте
Пересеченье в точке всех путей:
Осенних туч, надежд, косых дождей,
Апостола Фомы и Леонардо.

Не от неточности руки творца –
На сердце одиноком след рубца.

В закисшем чайнике на ржавой плитке
Видны соборов древних купола,
Потерянная зимняя пчела,
Ползущая в безвременье улитка.

Незавершенность прошлого. Окно
Заклеено учительской газетой…
Растолковать предзимние приметы
Нет времени… Уже не суждено.


***

Единственный язык – язык молчанья.
Коломенский пейзаж – в окне дожди.
Попробуй в них сюжеты разгляди
Для книг о счастье, смысле ожиданья…

Одна лишь тьма за пазухой Христа.
Жизнь – не у перекрёстка – у креста.

Дома стоят не вдоль пустынных улиц,
А как бы в стороне от них, смотря
Фасадами на тени ноября,
Не напрягая каменные скулы.

И этот вид, как будто навсегда, –
Холодный оттиск на сетчатке глаза,
Науке неизвестная проказа
Опавших листьев, липкой грязи, льда.


***

Ещё один ненастный, серый день,
Чтоб вырезать из сырости картона
Людей, деревья, неопределенность –
Коломенский, ноябрьский Карфаген,

Повествование о возвращенье
В предзимье удивленья, вдохновенья…

Кривая ветвь могла бы быть рукой,
Протянутой для примиренья с прошлым…
Но устаревший образ мысли – пошлость,
Как помнить долгий путь, но не покой.

А он – во всём. И в суете часов,
Спешащих завершить на круге тему…
Их стрелки не показывают время –
а выскребают память из висков.


***

Вокзал, перрон, дневная электричка
Опаздывает на шестнадцать лет.
Все люди чёрно-белые. Сюжет
Для «Сталкера» Тарковского. Привычка

Вновь верить в то, чего на свете нет,
Не верить в то, за что держать ответ.

Всё та же Зона – Старая Коломна.
Текстурный код, железная деталь
От города, которого не жаль,
Латать по вечерам строкой бездомной.

У касс закрытых, в тёмном зале ждать,
И считывать со стен, упрямо серых:
«Ушла в историю», «Кассирша Вера»,
Багажная, душа, ручная кладь.










.