Телефонная трубка, как гиря, висит

Телефонная трубка, как гиря, висит,
обрывая тот провод, что больше не свит
из двух нитей. И город, как брошенный флот,
ржавой мачтой скребёт ледяной небосвод.

И молчание, точно остывший металл,
заполняет жилплощадь, где я обитал
вместе с эхом шагов, что ушли налегке,
оставляя лишь мерзкий ожог на щеке.

И союз, что казался прочнее гранита,
оказался лишь картой, что начисто бита
козырным королём пустоты. И теперь
в мирозданье захлопнулась главная дверь.

Я листаю себя, как дешёвый роман,
где финал предсказуем, а автор чуть пьян,
и где каждая строчка — как в лёгкое гвоздь,
на котором висит одиночество-гость.

Этот гость не уйдёт, не попросит пальто,
он садится напротив, играя в лото
с цифрой «ноль», с датой смерти, с отрезком пути,
где отныне мне не с кем его провести.
Он глядит, как в окне перспектива мертва,
как мороз примеряет на город права
властелина, и снег, будто крошево звёзд,
заметает к подъезду единственный мост.

Я лежу на спине, потолок — чистый лист.
Слышен скрежет трамвая, пронзительный свист.
Это город хоронит остатки любви,
повторяя зачем-то пустое «живи».
И в руке моей снова та гиря висит.
И твой образ с портрета надменно молчит.