Люблю я книжки, что пылятся в уголке

Люблю я книжки, что пылятся в уголке,
Где корешки потёрты и чуть смяты.
Пусть не всегда я с ними налегке,
Но в них живут миры, что мне когда-то

Открыли двое — разных, как рассвет
И бархат ночи, как слеза и хохот.
Одной — простой и ясный детский свет,
Другой — печальный, серебристый шёпот.

Одна — про Таню, что уронит мяч,
Про мишку с оторвавшейся ногою.
Её стихи — от всех моих неудач
Лекарство, данное мне детскою рукою.
И это Барто. С ней легко дышать,
И мир понятен, словно дважды два.

Другая — Ахматова. С ней — замирать,
Ловить сквозь строки горькие слова.
Про мужа, сына, про седой гранит,
Про музу, что диктует под огнём.
Её душа в моих страницах спит,
И будит сердце сумрачным дождём.

Я не активный, может быть, читатель,
Меж тем и этим разрывая дни,
Но для души моей они — создатель,
Два полюса, что делают людьми.

И пусть пылятся книги в тишине,
Я знаю: в них, наперекор всему,
Ахматова и Барто — обе мне —
Читают жизнь. А я у них учусь.
-----------------------------------------
В гулкой тишине читальных залов,
Где пыльный воздух пахнет стариной,
Средь фолиантов и научных мануалов
Я находила мир совсем иной.

Не классики, не сборники сонетов —
Мой взгляд искал глянцевый разворот.
Я в мир высокой моды и корсетов
Ныряла, позабыв про времени ход.

Шуршали глянцевые страницы,
Сверкали платья, туфли, кружева.
И на полях тетради, как жар-птицы,
Рождались эскизы, оживали слова.

Я рисовала линии и складки,
Мечтая, что однажды, в свой черёд,
Мои модели с модной лихорадкой
Захватят весь взыскательный народ.

И в зале, где царили тишь и знанья,
Под строгий взгляд седого стеллажа,
Рождалось робкое, но страстное желанье —
Искусством кроя управлять, творя.
----------------------------------------
В библиотеке — щедрый дар судьбы:
Журналы выдали, сказали: «На, бери!»
Читала долго, погружаясь в их миры,
От корки и до корки, до ночной зари.

Теперь о храме книг напоминает мне
Не запах пыли и не тихий скрип доски,
А стопка глянца в сонной тишине —
Подставка для смартфона у моей ноги.