Легенда о Крестовой горе...

Весь Крым, один из красивейших уголков планеты, просто пропитан легендами. История полуострова - колоритный многогранник, каждая грань которого - поэтическая исповедь. Писатели и поэты, путешествую по Крыму, обязательно записывали легенды и опубликовывали их в своих произведениях.
Решил и я отрифмовать одну из красивых и драматичных Крымских легенд...




Во времена былые вторгшись,
Решив узнать истоков суть,
Перенесемся в мир из прошлых,
Далёких мифов выбрав путь…

Земля, дарованная войнам
Богами, как из дивных снов,
Была разрезана по склонам:
На мир Прибрежный и Лесов…

Была вражда меж племенами,
И бесконечен воин счёт,
Они – летящими волнами,
Шли, как одна, из года в год…

Два южных племени мирились,
Когда луна в ночи зажглась,
Наутро – снова заводились,
И кровь по склонам гор лилась…

Сражались люди, умирали,
А между тем, в одре отцов,
Рос мальчик и не знал печали,
Наследник царствия лесов…

При нем слуга был из невольных,
Учил премудростям войны,
В вечерний час, от дел свободных,
Вещал о людях стороны,

Живущих пением прибоя,
В волнах встречающих рассвет…
О девушке вещал лишь стоя,
О том, что краше её нет,

Девицы – редкой красоты,
Одной – от края и до края,
И соловьи всей той страны,
Поют о ней лишь не смолкая…

Отец – Прибрежных покровитель,
Свою кровинку бережёт…
Сказав, задумался учитель,
Её охрана стережёт…

Не думал пленник повествуя,
Разжечь любви огонь святой…
В тиши лесов о ней тоскуя,
Наш рыцарь вскоре сам не свой,

Впитав и сердцем и душой,
Рассказы пленников Прибрежья,
Наследник потерял покой,
Утратив жизни красноречья…

Был мрачен он и молчалив,
Ни что не радовало принца,
Стал, замкнут, груб и не учтив,
С лицом – застывшей маской сфинкса…

Обеспокоенный отец,
Созвал жрецов со всей округи:
Колдун, отшельник и мудрец
Молчали, к небу вскинув руки…

Тогда велел отец жрецу,
Любой ценой добиться правды,
Подслушать, словно подлецу,
Иль выведать неправдой как бы…

Настойчив был верховный жрец:
Следил за каждым шагом принца,
И вот однажды, наконец,
Во сне услышал о девице:

«Зехра! Зехра!», - шептали губы,
Слова печали и любви…
«Но кто она?»,  - скрипели зубы
Жреца, предвестника беды...

Гадал правитель со жрецом,
О ком шептал во сне наследник,
Молчала ночь и лес о том,
Кто неизвестный собеседник?

Но не нашлось в стране Лесов,
С подобным именем девицы,
Всё чаще думали меж слов,
Что сон рождён из небылицы…

Невольник выдал тайну снов,
И имя той, что всех прекрасней…
Жемчужный отблеск берегов,
В одно мгновенье стал опасней…

Слова о красоте Зехры,
Другие пленники дословно,
Как ручеек людской  молвы,
Лишь подтвердили благосклонно…

«Цветок у моря…», «Яркий свет…»,
«Как дождь её душа чиста…»,
«Другой такой в том царстве нет…»,
Есть дочь правителя – Зехра…

Тревога и печаль отца,
Сменились гневом ненавистным:
Все входы-выходы дворца,
Закрылись куполом скалистым…

И в сына искренней любви,
Отец увидел лишь измену,
Проклятьем клялся на крови,
Он, возводя, из камня стену…

Упоминание одно,
О ненавистном столь соседе,
Бросало в ярость… Не дано,
Царю лесов другим быть в гневе...

И сыну строго запретил,
Он даже думать о девице,
И каждый раз ему грозил,
Он заточеньем: «Сгнить в темнице!»…

Но гнев лишь больше окрылял,
Не испугал младое сердце,
Лишь убежденье закалял,
Искать ключи к закрытой дверце…

Любовью к деве воспылав,
Забыв друзей, охоту, игры,
Отцу и слова не сказав,
Задумал план побега, трижды

Менял он день и ждал погоду,
Как лучше обмануть отца,
Готовил хлеб, одежду, воду,
И не держало храбреца

Ничто, никто не мог понять,
Оно вело, как наважденье,
Любовь лекарством не унять,
Любимой взгляд – как исцеленье…

Но как же обмануть отца?
Как обойти надзор и стражу?
«Достань-ка платье пастуха
И ночку тёмную, как сажу…», -

Шепнул невольник-воспитатель,
Давно приметив юный взгляд,
Туда, где ныне бог-создатель,
Создал Любви цветущий сад…

Влюбленность горы раздвигает,
Ломает двери и замки,
Лавиной стены пробивает,
Во имя счастья и Любви…

Всю ночь они бежали лесом,
Тропы не видя и дорог,
Укрывшись каменным отвесом,
Нашли в пещере свой острог...

Вторую ночь они по скалам,
Спустились склоном в южный лес,
К Прибрежным селам и устало,
С ног повалились под навес...

Но никакие трудности побега,
Ни что, в сравнении с другим
Препятствием, как толща снега,
Немым с рождения, глухим …

В дворец попасть двум беглым странцам,
Как днём увидеть лунный свет…
Не суждено и всё напрасно,
Черёд бескраен новых бед...

Им лицезреть венец желаний,
В душе воспетую красу,
Ещё трудней, час ожиданий 
Пел песню тяжкую свою…

Лишь хитрость – давняя подруга,
А лесть во благо – не порок,
И дополняя, лишь друг друга,
Они, раскручивая слог

Сложили песнь, в устах – творенье,
Во славу мудрости царя,
Халва, цукаты и печенье –
Ничто, от сладости словца!

И каждый день – с утра до ночи
У стен правителя дворца
Звучал прекрасный голос… Впрочем,
Из-за портьеры на певца

Сверкали звездочки, влюбляясь,
В изысканность красивых нот,
И каждый день он пел, стараясь
Быть принятым… И как то вот

Правитель дочери прошенье,
Возможным счел и разрешил,
Впустить в дворец, как исключенье,
Двух чужестранцев… Свет пробил,

Заставил ночь перевернуться,
И он увидел ту, кем жил,
Мечтая взглядом лишь коснуться,
Ради которой согрешил…

Оставив дом, страну родную,
Отца, обещанную власть,
Стремглав бежавши в ночь глухую,
Не побоявшись в ней пропасть…

И все мечтания о ней
Лишь бледной тенью оказались:
Живою красотой своей
Она слепила, улыбаясь...

Не скрыл оборванный наряд,
От юной девы гибкость тела,
Прекрасный, пылкий, дерзкий взгляд,
И голос, так звучащий смело...

А вскоре молодой певец
Был признан лучшим в состязаньях:
В борьбе – был жалован венец,
В стрельбе – доспехи, в знак признанья…

Прошло немало долгих дней,
Пока сердца открылись в счастье,
Красивый брак младых огней,
Благословлён был в одночасье…

Отец красавицы Зехры,
Был осчастливлен – старец мудрый,
Когда в подножие горы,
Родился внук золотокудрый…

Тем временем в стране лесов,
После бесплодных похождений,
По-тихому, без лишних слов,
Не проводя нравоучений

Правитель стражу всю казнил,
Чтобы другим наукой было,
И для себя сквозь гнев решил,
Что сын погиб и боль застыла…

Но слухом полнится земля,
Закралось в душу подозренье,
Когда узнал, что у врага,
Родился внук… В миг настроенье

Вспылилось в раз у старика,
Что зять врага похож на сына,
Послать лазутчиков, сперва,
Решил он – так гласит былина…

Через неделю, возвратясь,
Твердили слуги лишь о сходстве,
Опознан был не торопясь,
Как отражение в колодце…

В безмерной ярости своей,
Решил отец, во что б ни стало,
Страну разрушить у морей,
Но уничтожить сына – мало,

Всё племя уничтожить в раз,
Сжечь, растоптать народ Прибрежный,
Мгновенно издан был приказ,
И войско двинулось прилежно…

Семь лет, семь зим велась война,
Был натиск яростен пришельцев,
Страдали люди и страна,
От стрел и копий иноземцев…

Земля дрожала от копыт
Коней, топтавших люд Прибрежный…
Никто из замка не сбежит,
Конец наступит неизбежный…

Легенды мужеству легли,
В основу эпосов старинных,
Где единицы лишь смогли,
Увидеть кровь детей безвинных…

Кровь многоречием лилась,
И воздух свистом стрел наполнен,
Нет, не на жизнь – на смерть велась
Война, где разум был безволен…

Как лев, бросаясь на врага,
С собою воинов увлекая,
Сверкало острие клинка,
Врагов разя и побеждая…

Ведя вперед отборных воинов
И сея панику в рядах,
Он лучший был среди достойных…
Забыв о собственных тылах,

Стремясь отца настигнуть в битве,
Проник далёко вглубь врага,
Был окружен и жизнь молитве,
Пришлось отдать всю до конца...

Отряд сражался в битве цепко,
Наш витязь камнем был убит,
Из пращи, выпущенным метко
Отцом, что местью лишь горит…

Отряд погиб, все войны пали,
Враг ликовал над грудой тел…
На глади моря запылали
Костры, - правитель так хотел…

Прибрежных ужас всех объял,
Горели храмы и кварталы,
Пожар тот ветер подгонял,
Верша финал пирровой славы…

Народ был в миг порабощен,
Погибшие лишь не стонали,
Цветущий берег превращён
В пустыню скорби и печали…

Ещё семь дней в своём дворце
Правитель бился с вражьей силой…
Когда седьмого дня в конце,
Дворец его мог стать могилой:

С вершин Ай-Петри стал катить,
Враг глыбы каменные с кручи,
Они пытались завалить,
Всех тех, кто смерть ждал неминуче…

Предвидя скорую погибель,
Старый правитель приказал
Открыть подземный ход-спаситель,
Ведущий к крепости меж скал…

Себя, спасая, дочь и внука,
С трудом поднявшись к крепости,
Старик, не ведавший испуга,
Кричал от той нелепости...

Обломки каменною глыбы
Путь к свету беглым преградив,
Как палачом под тенью дыбы,
Надежду крайнюю убив,

Семье закрыли путь к спасенью,
Их словно в склепе заперев,
Мучений полный путь к смиренью,
Ветрам тоннельным нараспев…

Не суждено врагам сыскать
Трёх беглецов страны бедовой,
Но и семье пришлось принять
Смерть голодом в горе Крестовой…

И с той поры в горах Прибрежных,
Как памятник бессмысленной вражды,
Стоят развалины небрежно,
Руины Крестовой горы…