Бал у прокисших вишен

«Бал у прокисших вишен»
(Поручик Ржевский читает меню сквозь бинокль, нацеленный в декольте истории)

1. 
Мадам Жидкорь наливает негрони в череп попугая, 
где тонет лёд — последний зуб Наполеона. 
«Любовь — это когда он не видит дыр в колготках», — 
шепчет Пэнос, поправляя эполет из плесени. 
Ржевский тычет вилкой в поросёнка: «Как девственница 
на приёме у гинеколога — все яблоки наружу!» 
Стриптизёрши крутятся, как пестициды в стакане Байера, 
а гардеробщица в углу шьёт флаг из трусиков 
с логотипами Monsanto. «Голосуй кишкой!» — 
кричит клоун с лицом акционера, а шампанское 
взрывается в бокалах — осколки бьют в набат 
по спинам официантов. Мы едим. Наши рты — 
конвейеры, где трюфели целуют консервные ножи. 

2. 
«Выбор между войной и мной?» — мадам Жидкорь 
проводит пальцем по карте из жира на скатерти. 
Пэнос молчит, вытаскивая из уха червяка 
в форме долга третьего мира. Ржевский ржёт: 
«Между ног Евразии лежит нефтяная скважина — 
хотите, покажу скипетр?» Стриптизёрша №3 
срывает парик — под ним голова ребёнка 
из рекламы Nestl;. «Мама, я стал брендом!» — 
плачет она, а мы закусываем слезы хлебом 
с ГМО-солью. В буфете крысы разносят 
анкеты: «Сколько раз вы предавали себя 
за бесплатный сыр?» Мы ставим галочки 
в графе «Война — это просто женские слёзы в цинке». 

3. 
Пэнос давит трюфель сапогом: «Это сердце 
того, кто верил в любовь». Мадам Жидкорь пьёт 
через соломинку из вены статуи Свободы — 
«Сладко, как ипотека». Ржевский танцует с поросёнком: 
«О, перламутровые бёдра продовольственного кризиса!» 
Со стены смотрит портрет Маркса с подписью: 
«Пролетарии всех стран, идите в жопу». 
Стриптизёрша №6 рожает на шесте — ребёнок 
хватает воздух, кричит: «Акции падают!» 
Его кладут на серебряное блюдо с яблоками. 
«Съешьте будущее», — шепчет официант с лицом 
Трампа в юности. Мы едим. В желудках — 
митинги, приправленные лавровым листом цензуры. 

4. 
«Дорогой, развяжи мне шнурок совести», — 
мадам Жидкорь стягивает чулок, полный 
криптовалютных слитков. Пэнос целует её колено: 
«Здесь начинается чёрная дыра Млечного Пути». 
Ржевский вливает водку в микрофон: «Слушайте — 
это голос вашей печени после гепатита С!» 
Стриптизёрши теперь танцуют в противогазах 
с логотипом Bayer: «Смерть — это урожай, 
который мы собираем вдоль дорог». На экране 
дети ГМО-кукурузы поют гимн: «Мы — семена 
вашей жадности!» Повар подаёт десерт — 
торт в форме бункера, где вишни взрываются 
как бомбы. Мы аплодируем. Кровь — это соус. 

5. 
Мадам Жидкорь снимает сережку — это чек 
на тридцать сребреников от Pfizer. «Продала душу 
для вакцины вечной молодости», — смеётся она, 
а в зеркале за её спиной стареет Эйнштейн 
в костюме клоуна. Пэнос вытирает губы флагом 
ЛГБТ, вышитым нитями из жил. «Свобода — 
это когда тебя едят, а ты можешь выбрать блюдо 
по каталогу IKEA». Ржевский закуривает сигару 
из конституции: «Дыми, родная, как ЧАЭС!» 
Стриптизёрша №9 глотает огонь — изо рта 
вылетают голуби с бирками «Made in China». 
Мы пьём. На дне бокала — карта Украины 
в форме разорванного презерватива. 

6. 
«Я родила аборт», — мадам Жидкорь показывает 
фото: зародыш в смокинге читает «Капитал» 
в утробе. Пэнос гладит экран: «Он будет президентом 
кладбища». Ржевский лепит из хлеба бюст 
мертвеца-блогера: «Подписчики — вот истинная вера!» 
На кухне шеф-повар вешает крысу с надписью 
«Крысиный король фьючерсов». Стриптизёрша №12 
танцует с черепом коровы: «Бешенство — это новый 
тренд!» Мы заказываем кофе. Бариста рисует 
пеной немецкий крест и плачет: «Прости, дедушка». 
В сахаре шевелятся личинки Твиттера. 
«Жизнь — это цитатник Ржевского», — вздыхает 
горничная, подбирая окурки с генами Адорно. 

7.
Поручик Ржевский режет поросёнка — яблоки падают, как акции 
компании «Байер», что крутит Землю на шесте стриптизёрши. 
«Всё дело в смазке!» — он подмигивает, облизывая нож, 
где жир смешался с картой нефтяных месторождений. 
Мадам Жидкорь наливает «Негрони» в череп маркетолога: 
«Дорогой Пэнос, ваша совесть сегодня на третьем дне 
бунтует, как голодный ребёнок в супермаркете идей». 
Корнет молчит. Его мундир расстёгнут до пупка, 
а в пупке — спутниковый снимок плантаций каннабиса. 
Стриптизёрши крутятся быстрее: одна — Мексика, 
другая — Украина, третья — как пустая бутылка 
из-под кетчупа, где поселились мухи-миллиардеры. 
«Любовь — это когда тебя едят и говорят „спасибо“!» — 
Ржевский бросает кость псам с логотипом «Монсанто». 
Пэнос шепчет: «Они контролируют даже наши сны...» 

8. 
Пэнос пишет стихи вилкой на сливочном масле: 
«Любовь — это когда твои кишки в моих руках 
как макароны Карбонара». Мадам Жидкорь ржёт, 
сбрасывая туфли — из них выпадают биржи 
и три мертвых воробья. «Купи меня, как купили 
Небеса», — шепчет она, а Ржевский в это время 
продаёт Эйфелеву башню арабу за бутылку 
«Кока-колы» с  оригинальным составом. «Священный грааль 
капитализма!» — кричит он, а стриптизёрши 
уже раздают визитки: «Рак лечим раком». 
На экране — Билл Гейтс в маске Зорро крадёт 
последнее яблоко. Мы едим. Мы — 
пищевая цепочка, замкнувшаяся на горле Бога. 

9.
Мадам Жидкорь давит трюфель каблуком на карте Сирии: 
«Война — это просто плохой ужин, где гости не платят». 
Её чулки — две реки, в которых тонут контракты 
на поставку воды. Пэнос пьёт шампанское из туфли: 
«В этом пузыре — весь кислород, что остался к 2050-му». 
Ржевский лезет под стол за упавшим яблоком — 
там стриптизёрша-Африка танцует танец долга 
с удавкой из кредитных договоров. «Эх, взять бы её за талию, 
как Британия берёт колонии!» — смеётся он, вылезая 
с обрывком бразильского флага в зубах. Мадам поправляет причёску: 
«Дорогой, вы путаете любовь с геополитикой». 
В окне горит небоскрёб «Нестле» — пожарные льют 
молоко вместо воды. Пэнос рвёт салфетку с гербом: 
«Мы все — поросята в яблоках чужого аппетита». 
Ржевский хватает его за ляжку: «А ты — моё яблоко!» 

10. 
Стриптизёрша-Австралия сбрасывает бра из меха коалы: 
«Кто купит мой континент за пару шуток про кенгуру?» 
Ржевский бросает ей презерватив, надутый как глобус: 
«Лови! Здесь все наши грехи — как семечки в тыкве!» 
Мадам Жидкорь закуривает, прикуривая от пламени 
сгоревшего леса Амазонки: «Дым — это мысли Вицлипуцли, 
который бросил курить, но не может». Пэнос встаёт, 
и из его карманов сыплются чековые книжки с печатью 
«Одобрено ЦРУ». «Дайте мне умереть красиво — 
с вилкой в сердце и ложкой во лбу!» — он падает 
в фондю из расплавленного золота. Стриптизёрши 
хлопают — это звук закрывающихся заводов. 
Ржевский мажет горчицей на карту «Телеграмма Циммермана»: 
«Секс — это когда ты проигрываешь войну, но выигрываешь 
в постели!» Мадам плюёт в бокал: «Вы — мусор 
в костюме Армани». Но мусоровоз уже едет по Минску. 

11. 
«Сними с меня платье, как США снимают санкции», — 
мадам Жидкорь ложится на стол, а вокруг 
роятся мухи с лицами министров. Пэнос целует 
её пупок: «Здесь был Вавилон». Ржевский в это время 
сортирует ложки по степени лживости: 
«Эта — для супа из КНДР, эта — для борща 
свободы!» Стриптизёрша №0 (нулевой пациент) 
показывает шрам в виде QR-кода: «Отсканируй 
и узнаешь дату смерти». Мы сканируем. 
На экране — 19:45. «Чайковский или концлагерь?» — 
спрашивает оркестр из роботов-убийц. 
Мы молчим. В тишине слышно, как грибы 
в подвале поют «Интернационал» на латыни. 

12. 
Мадам Жидкорь разливает суп — в каждой тарелке 
тонет по кораблю с мигрантами. «Приятного 
аппетита», — говорит она, а Пэнос уже режет 
хлеб ножом из кости единорога. «Верю в чудеса — 
вот мой крипто-кошелёк!» Ржевский показывает  вибратор с флагом ООН: «Это для мира 
во всём мире!» Стриптизёрши теперь — 
тени на стене, повторяющие: «Мы все умрём 
в кредит». На десерт — мороженое из пепла 
Амазонии. «Вкус детства», — плачет шеф-повар, 
закалывая себя шампуром. Мы смеёмся. 
Наши зубы — жемчужины, выращенные 
в устрицах пропаганды. Всё включено. 

13. 
Пэнос дарит мадам Жидкорь кольцо — спутник 
Сатурна, купленный на AliExpress. «Носи это 
вместо совести», — шепчет он, а Ржевский уже 
сбивает звёзды с неба тростью: «они 
мерцают слишком громко!» Стриптизёрши собирают 
их в корзину — «На продажу! Недорого!» 
На экране — Зеленский в костюме Пьеро 
продаёт Крым на аукционе. «Стартовая цена — 
ваша душа», — говорит молоток с лицом 
Трампа. Мы едим последнего поросёнка. 
Его рёбра — арфа, на которой дьявол играет 
«Let it be». Мы плачем. Слёзы — это 
налог на кислород. Касса закрыта. 

14. 
«Секс — это просто рукопожатие кишок», — 
Ржевский ложится на стол, прикрыв бёдра 
меню с ценами на человечность. Пэнос снимает 
с него штаны — внутри паспорт гражданина 
нигде. «Это ваша родина», — смеётся мадам Жидкорь, 
поджигая документ. Пламя лижет экран, 
где Трумен и Байден танцуют танго на фоне 
Хиросимы. Стриптизёрши бросают лифчики 
в огонь — дым пахнет детскими садами 
в Марьиной роще. «Дышите глубже!» — 
кричит врач с лицом Гитлера, а мы уже 
не дышим. Мы — список запрещённых книг 
в библиотеке вымершей цивилизации. 


15. 
Ужин окончен. Мадам Жидкорь закуривает 
сигарету из страниц «Моя борьба». «Закуска 
из совести?» — спрашивает Пэнос, доедая 
остатки флага ЕС. Ржевский спит в холодильнике, 
обняв бутылку «Абсента» с этикеткой «Надежда». 
Стриптизёрши уходят, оставляя на шестах 
клочья кожи с татуировками «Свобода, равенство, 
братство». Мы сидим. На столе — карта 
мира из косточек. «Где мы?» — «Между 
говном и звездой», — отвечает мадам Жидкорь. 
Официант подаёт счёт — сумма в графе 
«Жизнь» равна нулю. Мы платим смехом. 
Банк принимает. Всё повторится завтра. 

P.S.
..а в подсобке уже готовят новых поросят,
новых стриптизёрш, новых мессий.
Свящеминерус, свящеминерус — 
вы ещё не поняли? Мы — меню.
Полночь. Стриптизёрши спят в холодильнике с этикеткой 
«ГМО-мечты». Пэнос рисует на скатерти границы 
нового государства: «Здесь будут расти апельсины 
из моих вен». Ржевский срывает с мадам Жидкорь 
платье — под ним карта метро, где станции: 
«Аборт», «Блевотина», «Любовь к роботу». 
«Всё это уже было!» — кричит она, но поезд 
уже ушёл в туннель, где танцуют крысы с дипломами 
Гарварда. Пэнос целует пустую бутылку: «Прощай, 
мой углекислый друг». Мадам пишет ножом на стене: 
«Мы — ужин, который съел сам себя». Ржевский 
достаёт пистолет: «Кто последний закажет Рим?» 
Выстрел. Тишина. На полу смешиваются кровь, 
шампанское и нефть. В телевизоре Байер продаёт 
таблетку от бессмертия. Мы все уже купили. 
...и где-то играет рояль: «Свящеминерус, свящеминерус —
ваш чек оплачен, ваша совесть — нет»,
но мы уже совесть, мы уже чек, 
мы уже пятно на скатерти Вселенной.