Исцеление тишиной

Когда в душе — беззвёздная пустота,
И боль, как ржавчина, точит сталь судьбы,
И нету отголоска у желанья, ни ответа,
И мир, как выжженная соль, и груб, и слеп.

Тогда нисходит он — незримый, нежнопахнущий елей,
Не молния, что поражает в спеси грудь,
А тихий свет, что проступает сквозь ветра и хмарь полей,
Чтоб за собой распахнутые двери в будущее дернуть.

Он — не забвение, не сладкий сон, что память стер,
Он — удивление, что можно жить, дыша иным лучом,
Он каплет тихо — в самую гущу ранних ран истер,
И превращает ад в священный, тайный дом.

Он шепчет: «Боль — не твой позор, не вечный крест,
Она — лишь почва, где взойдёт пшеница из золы.
Дай мне коснуться — не для славы, не для лестных вестей,
А чтобы стать основой для иной, невиданной скалы».

И раны, что кричали яростью и тьмой,
Затягиваются не кожей, а живой листвой.
Сквозь шрамы прорастают виноградные лозы,
И соловьи в них вьют гнёзда, нарушая законы гроз.

Он учит пальцы — не сжиматься в кулаки от зла,
А разжиматься, чтоб ладонью дать напиться,
Он растворяет лёд в глазах, что взгляд сковал,
И возвращает им способность удивляться и светиться.

Он — утренний туман на полях былых обид,
Что не стирает память, но смягчает резкость линий,
Где призраки былых поражений чуть грустят,
Но уж не жгут огнём кромешным сердцевины.

И та надежда, что рождается в его струе, —
Не истерический восторг, не бред пустой,
А тихая уверенность в грядущем дне,
Что можно жить, не притворяясь, а душой.

И состраданье — не как долг и не как обуза,
А как дыханье, как естественный полёт,
Когда чужая боль пронзает, не затухая,
И в друге узнаёшь того, кто из твоей плоти.

Любовь — это божественный бальзам. Он не отменяет
Ни капли пролитой, ни слёз, ни терний на пути,
Он просто даёт силу сердцу, что изнывает,
Всё это в песню превратить и в новый путь идти.

Он — шанс. Последний? Нет, единственный и вечный.
Не зачеркнуть, а начать с чистого листа,
Где прошлое — не приговор, а опыт бесконечный,
А будущее — не туман, а чистая мечта.

Так льётся он — целительный, густой, пахучий,
Сквозь трещины души, сквозь сомнений толщу и гранит,
Исцеляя не поверхность, а самую сокрытую кручу,
Где дух, истерзанный, уставший, новый свет хранит.