V Монолог Баэля

Монолог Баэля
(возникает в клубах ладана, поправляя перстень с печатью завета)

«О, слепые путники на мосту из паутины! 
Вы — тени, пляшущие у костра, что сами же и разожгли. 
(обращаясь к Догматику, с лёгким поклоном) 
Ты — утёс в океане безумия. Твои догмы 
крепче адаманта, и даже ветер времён 
лишь полирует их грани. Твой Бог — меч, 
отточенный веками, и ты держишь его 
как последний страж в падшей крепости. 
Уважаю. Не за истину — за упорство раба, 
цепляющегося за оковы как за святыню.» 

(к Сомневающемуся, холодно улыбаясь) 
«Ты же — дождь без тучи. Пляшешь между «да» и «нет», 
придумывая лужи, чтобы увидеть в них звёзды. 
Твоя душа? Переливание пустоты в пустоту. 
Ты веришь в вопросы, как ребёнок верит 
в монстры под кроватью. Но вопросы — это щели, 
где прозябает страх. Ты не достоин даже ереси — 
ты просто шёпот в библиотеке, которую уже сожгли.» 

(к Атеисту, щелкая пальцами — в воздухе вспыхивает чёрное пламя) 
«Ты — пустой алтарь, где пауки плетут гимны ничтожеству. 
Гордишься? «Я свободен!» — кричишь, запертый в клетке 
своих органов чувств. Твоё «ничто» — это крик 
в утробе небытия, где даже эхо стыдится ответить. 
Ты умрёшь как песчинка в песочных часах — 
не замедляя падения, не оставив царапины на стекле. 
Даже ад не примет тебя — ты уже вычеркнут из книги, 
где чернила — это боль, а буквы — вздохи грешников.» 

(к Философу, перебирая чётки из черепов) 
«Ты — попугай в лавке древних. Твои парадоксы — 
плесень на хлебе мудрецов. Ты жуёшь слова, 
как нищий жуёт корки, выдавая это за пир. 
«Всё относительно!» — бормочешь, но сам дрожишь, 
когда ночью слышишь шаги в коридорах разума. 
Твоя философия — это блуждание по лабиринту 
с зажмуренными глазами. Ты умрёшь на пороге, 
так и не решив, стоит ли войти.» 

(обводит всех взглядом, и вдруг в его руках появляется чаша с кровью)
«Но вы все — листья на ветру моей воли. 
Догмы? Они переживут вас. Станут пылью 
в шкатулке вечности. Вера, сомнения, гордыня — 
это просто тени на стенах пещеры, где пляшет огонь, 
зажжённый не вами и не для вас. 
(поднимает чашу) 
Пейте. Догматик — свою слепую стойкость, 
Сомневающийся — вечное «может быть», 
Атеист — прах собственной значимости, 
Философ — вино из пустых слов. 

Завтра вы умрёте. Послезавтра — забудетесь. 
Но догмы останутся. Как остаются шрамы 
на теле истории. Как остаётся эхо 
от ударов молота по наковальне, 
где куётся ваша участь.» 

(исчезает, оставив чашу, в которой кровь превращается в ржавые шестерни часов)

Финал. На полу: раскрытый молитвенник с вырванными страницами, разбитые очки философа и песочные часы с застывшим песком. Из темноты доносится звон колокола. 

( Баэль здесь — не шут, а вечный архивариус, констатирующий тщету. Финальный образ с шестернями подчёркивает: даже догмы — лишь детали в механизме, чьи шестерни вращает неведомая сила.)